«Было предъявлено много обвинений, но все они были тут же после небольшого расследования отвергнуты».
Действительно, как мог этот пожилой джентльмен, рисующий наброски «живописной старой крепости», быть шпионом? Французы отнеслись ко всему этому куда серьезней, и арест Смита-Гордона стал главной темой их газеты «Ле Пти Журналь». По мнению газеты, англичанин был шпионом в течение некоторого времени, и его уже даже официально предупреждали о недопустимости такого поведения. В конечном счете, его освободили без суда несколько недель спустя[64].
Но потом старые союзы сменились новыми, и появился новый враг – немец. И Черчилль был одним из тех, кто считал этот факт неоспоримым[65].
К тому времени в министерство внутренних дел (на стол Черчилля) поступали донесения, из которых следовало, что немцы действительно блуждали по английским фермам, подсчитывая количество рабочих лошадей-тяжеловозов.
Нет сомнения, что немецкие разведчики действовали в Англии, и вероятно они были там уже с 1890-х годов. Они ведь активно действовали во Франции и в России – в то время как агенты самой Великобритании собирали информацию в разных местах, потому наивно предполагать, что немцы отказались бы от тайного сбора нужных им военных сведений в Англии. Вопросы, которые всегда занимали ответственных за это чиновников, касались степени, природы и эффективности иностранного шпионажа: было ли в Англии больше, чем горстка таких шпионов, и чем именно они интересовались? И в какой степени их действия на самом деле были полезны Германии?[66]
В феврале 1909 года журнал «Уикли Ньюс» опубликовал объявление:
«Иностранные шпионы в Британии. Вознаграждение за информацию 10 фунтов. Вы видели шпиона?… У вас, возможно, были приключения, связанные с ними, вы, возможно, видели фотографии, диаграммы и планы, которые они готовят»[67].
И неудивительно, что многие видели.
Но не только «желтая пресса» боялась немецкого вторжения. В июне 1907 года военный корреспондент «Таймс» Чарльз А. Корт Репингтон, бывший офицер, который в предыдущем году работал в министерстве иностранных дел, а теперь стал «куратором» агента Клэйса, отправился с визитом к учтивому и вообще весьма спокойному (кроме как во время игры в теннис) бывшему премьер-министру Артуру Бальфуру[68], лидеру консервативной оппозиции, и передал ему «Заметки о вторжении». В них утверждалось, что немецкое вторжение может быть организовано быстро, ловко и скрытно. Если верить «Таймс», это не представило бы больших трудностей. Обстоятельства изменились со времени отчета о возможной угрозе вторжения французов, составленного четырьмя годами ранее. Концентрацию сил вторжения можно было замаскировать под маневры или ежегодные учения, и, несмотря на то, что прежде концентрация флота около Гельголанда тут же вызвала бы подозрения, теперь она больше не выделялась бы в сравнении с обычным положением. Первоначально к «Заметкам» отнеслись с пренебрежением и сэр Джордж Кларк, секретарь Комитета имперской обороны, и лорд Адмиралтейства «Джеки» Фишер, который, тем не менее, поручил Эдмонду Слэйду, тогдашнему начальнику военно-морского колледжа, написать доклад о возможном вторжении. Слэйд пришел к заключению, что хотя силы немцев и внушительны, но их приготовления даже к самой незначительной атаке были бы заметны не менее чем за два дня до ее начала. Впрочем, даже в этом случае вопрос был передан на рассмотрение в Комитет имперской обороны, и заседания на эту тему проводились в ноябре 1909 года. Рассмотрение данного вопроса заставило умы в военном министерстве и в Адмиралтействе задуматься над тем, как они узнали бы о готовящемся вторжении, если бы немцы действительно планировали его.
