Заодно с этими наивными представлениями о целях новой Германии сыграли чувства симпатии, испытываемые к бывшему противнику высшими кругами: королевская семья, земельный и банковский капитал видели в России и коммунизме главную угрозу для своей империи и своего устоявшегося положения. Германию они начали воспринимать в том свете, в каком это было выгодно Гитлеру: в роли бастиона в борьбе против коммунизма, и считать, что война между ней и западными союзниками будет только на руку России. В Королевских военно-воздушных силах понимали, что создание бомбардировщика поколебало неуязвимость островного положения страны и коренным образом изменило имперскую стратегию; Королевский Военно-морской флот стремился поддерживать политику голубого океана, подразумевавшую защиту империи без ведения боевых действий на суше, подобных страшному кровопролитию, имевшему место в Первой мировой войне; немалое беспокойство с его стороны вызывали американские военно-морские силы, движимые антиимперскими (антибританскими) настроениями, а также высокая вероятность создания германо-итало-японской коалиции против Британии. В свете сказанного предлагаемая Германией дружба представлялась весьма заманчивой. Определенную роль, кроме практических и стратегических соображений, сыграло британское чувство честной игры и короткая память или простодушие относительно методов, с помощью которых завоевывалась империя.
На Берлинских Олимпийских играх, состоявшихся летом 1936 года, процесс соблазнения продолжился. Столица преобразилась. Даже липы, давшие имя улице Унтер-ден-Линден, были выкорчеваны, чтобы уступить место знаменам со свастикой высотой в пятнадцать метров. «Все делается с колоссальным размахом, – записала в дневнике Белла Фромм. – Свастика повсюду, повсюду черная форма СС и коричневая СА». Бросались в глаза косметические изменения, связанные с устранением всех признаков антисемитизма и концентрационных лагерей. Не осталось ни следа от оскорбительных для евреев лозунгов и надписей на стенах; “Der Sturmer” из книжных магазинов и ларьков исчезла; политические заключенные, труд которых использовался на принудительных земляных работах, больше не смущали взора, так как держались подальше от дорог. Гесс, присутствовавший 1 августа на грандиозной церемонии открытия Олимпийских игр, стоял справа от фюрера.
Среди почетных британских гостей в тот день находился привлекательный молодой человек, член парламента, маркиз Клайдсдейл, наследник герцогов Гамильтона и Брандона. Клайдсдейл был известен как блестящий авиатор высокого профессионализма, летный инструктор Королевских вспомогательных военно-воздушных сил (резерва Королевских Военно-воздушных сил), ведущий офицер 602-й эскадрильи города Глазго. В прессе его называли «Летающим маркизом», или «Боксирующим маркизом». В школьные годы он выступал за Итон, позже за Оксфордский университет и стал впоследствии чемпионом Шотландии по боксу среди любителей среднего веса. Он даже объездил мир с показательными соревнованиями, собирая средства на благотворительность. Теперь его больше знали как летчика. За три года до этого он возглавил картографический отряд, получивший задание сделать карту неизученных районов Гималаев, и таким образом стал первым человеком, перелетевшим на самолете Эверест. Свои достижения, которые в соавторстве с командиром авиакрыла Макинтайром он изложил в «Книге пилота об Эвересте», маркиз оценивал весьма скромно, приписывая успех техническим достижениям: новому сверхмощному нагнетателю горючего и большому пропеллеру.
