- А твоя нервозность? А моя усталость?
- Момент притирки.
- Почему, почему ты стараешься все сгладить? Хочешь, я скажу?
- Ну скажи.
Ты обледенело замер, но, несмотря на это, я выпалила;
- Потому что ты не можешь отказаться! Не можешь! Но ты готов погубить себя, нас!..
- Вас-нет!
- Можно подумать, что мы сможем жить без тебя!
- Оля!
- А вдруг они еще и не начали никаких опытов, а мы уже-посмотри на нас-разве это мы?! Орем, ненавидим...
- Ну прости, прости, Оля! Ты не права: они начали. Иначе зачем мучительный выбор: лететь, не лететь... Что мешало им просто уволочь нас к себе, туда, где они обитают?
А правда, подумала я, зачем? Но сейчас же мысль моя, не найдя ответа на поверхности, вернулась к проблеме выбора. Я вспомнила уроки литературы в техникуме. Мы проходили какую-то пьесу, и преподавательница объясняла нам, что, как правило, драматург ставит своего героя перед выбором. И- отказ от решения - тоже решение.
И вот теперь, когда я возвращаюсь к прошлому, мне легче передавать события, как пьесу, где ты - какой-то другой Женя, Юра - другой наш сын и я как будто выдуманная.
Это как самообман. Вроде бы и не с нами происходит.
Я помню себя тогда. Во мне отстукивали часы. Я превратилась во время, которое осталось нам до принятия решения,- а решения не было. То есть оно было и у тебя и у меня, но разное у каждого. А нам нельзя было порознь, нам необходимо было вместе.
- Реши все за всех, а, Женя! Как решишь, так и будет!
- Попробую.
- Хочешь побыть один?
- Нет, мне нужно твое присутствие.
- Я буду тихой, как моя любовь к тебе на Земле.
- А сейчас она громкая?
- Любовь? Как набат. Ей угрожают, и она взывает о помощи! - Я поднялась.-Пойду все-таки приготовлю нам чего-нибудь поесть.
- Только поскорее.
Я сидела одна на кухне. Было тихо-тихо, и бились часы во мне. "Нет уж, если нам суждено вместе вернуться на Землю, мы не сможем обходиться друг без друга неделями. На Земле... Ко мне вернулггсь тревога и уже не исчезала. Если ты вернешься из-за меня, счастья не будет. Ну хорошо, мы любим. Но мы такие разные. "Эти"-для меня пугало, я боюсь их, хватило с меня и двух недель!
А ты? Ты ведь небось уверен, что совершишь подвиг во имя человечества. Глупая я, глупая! Вряд ли ты думаешь о подвиге, уж это-то я могла бы знать. Мне непонятно только, почему ты так мучаешься. Я ведь подчинюсь тебе, как подчинялась и раньше. Я-то знаю свое место. Всяк сверчок..."
Я заплакала неудержимо. Ты возник передо мной;
