– Станислав Сергеевич? Добрый день, это Макс. Ну, тот самый, помните, пароль на архиве помог вам подобрать и все остальное…
– Да помню, помню, – отозвался милицейский учредитель видеоборделя. – Стряслось чего?
– Ну да… У меня небольшие проблемы. Вы можете помочь?
– Ты откуда сейчас звонишь?
– Из подвала… Ну, в смысле, я в городе, здесь, недалеко. Вы не могли бы подъехать?
– Адрес говори.
– Давайте я вас на углу Заповедной и Речной встречу?
– Где это? Ладно, разберемся. Через полчаса подходи, буду на месте.
Максим нажал отбой. Телефон по совету Фрикадельки и вправду следовало бы выбросить, но остаться вовсе без связи было сейчас страшновато.
– Я пойду, пожалуй, – сказал Максим, обращаясь не то к Михалычу, не то к Гавриле.
– Ступай, – вздохнул хозяин подвальчика. – На вот, глотни на дорожку.
…Перекресток Заповедной и Речной отлично просматривался во все стороны. Прошло уже более получаса, но ровным счетом ничего не происходило, и охватившая Максима тревога понемногу нарастала. Максим нервничал. Алкоголь уже почти выветрился из головы – по крайней мере, ему так казалось, – и он нетерпеливо прохаживался по тротуару туда-сюда, с надеждой вглядываясь в проезжающие мимо автомобили. Томительно тянулись минуты. Достав из кармана телефон, он повертел его в руках, включил экран, выключил, снова включил и, наконец, решившись, набрал последний номер.
– Станислав Сергеевич?
– Ты на месте? – ответил знакомый голос. – Ну и отлично, стой где стоишь. Мы тоже уже тут.
Максим собирался переспросить, кого именно тот имел в виду под словом «мы», но неожиданный и мощный толчок в спину сбил его с ног, опрокидывая на асфальт.
– Лежать! – оглушительно заорали в ухо, шею больно придавило чье-то колено. Мир стремительно сузился до крошечного участка земли, который он мог рассмотреть из положения ничком.
В следующий миг на его заломленных за спину запястьях с лязгом защелкнулись холодные наручники.
– Роснякова давно знаешь?
– Кого?
Сидящий напротив Максима мужчина передвинул по столу карточку. Фотография, похоже, предназначалась для какого-то документа, а может, ее позаимствовали из архива паспортного стола: на ней Мегазоид выглядел гораздо моложе своих нынешних лет. Так вот, значит, какая у него фамилия.
– Давненько. Лет пять точно.
– Что-то ты неразговорчив, как я погляжу, – хмыкнул дознаватель. – А вот твой приятель более общительный. Много чего интересного рассказал…
Первый шок и последовавший за ним страх уже понемногу улеглись, а способность анализировать происходящее и делать выводы шаг за шагом возвращалась. Тем не менее память о гулком, как удар земляного кома о крышку гроба, звуке захлопывающейся за его спиной металлической двери служебного «бобика» до сих пор вызывала у него содрогание. Поначалу было страшно.
