— Вам помочь?
Естественно, от неожиданности я дёрнулась и заметалась, пытаясь удержать вёрткие кувшины. И не удержала бы, но обладатель так напугавшего меня голоса оказался достаточно прытким, чтобы спасти один из сосудов от падения, а второй я крепко сжала в охапке.
— Спасибо, — облегчённо вздохнула я, когда незнакомец выпрямился, и я смогла его разглядеть.
И замерла, не в силах ни вдохнуть ни выдохнуть.
Я знала эти глаза. Карие, тёмные, с лёгким прищуром, под нахмуренными бровями.
Тяжёлая челюсть, чуть кривоватый нос, тонкие суровые губы.
Короткие совершенно чёрные волосы.
На меня смотрела картинка десятилетней давности. Пропал без вести. Признан погибшим. Награждён посмертно…
Я тогда рыдала два дня. Полгода с замиранием сердца ждала каждой новой газеты, ещё какое-то время всё никак не могла поверить, что он действительно умер.
Я умудрилась по-настоящему влюбиться в портрет незнакомого мага в газете.
Молодые маги, примерно с тринадцати лет до шестнадцати, очень эмоционально нестабильны; куда больше, чем обыкновенные подростки. Особенно, девушки. Особенно, Иллюзионисты. Но этой своей неожиданной любовью я умудрилась удивить даже многое повидавшего Пира, тогда ещё, конечно, бывшего никаким не Пиром, а очень даже наставником мастером Мерт-ай-Таллером.
Ту любовь я пережила очень болезненно, и с тех пор принципиально перестала читать газеты. Впрочем, с остальными влюблённостями мне везло не больше, если даже не меньше; штабс-капитан царской армии хотя бы ничем, кроме собственной смерти, меня не обидел.
Я вдруг вновь почувствовала себя пятнадцатилетней девочкой, наткнувшейся в кабинете наставника на открытый разворот газеты и замершей над плохого качества изображением, с которого на меня смотрели проницательные глаза и хмурились тёмные брови.
— Госпожа, вы в порядке? — вскинуло брови материализовавшееся воспоминание, махнув у меня перед лицом рукой. От признания наличия галлюцинаций и неизбежной в связи с ним панической атаки (видения у Иллюзиониста — это очень плохой знак) меня спас кувшин и мысль о том, что он остался цел, а если бы это была галлюцинация — непременно разбился. К счастью, дальше цепочка мыслей выстроиться не успела, а то я бы додумалась, что и кувшин на самом деле разбился, а я не заметила, или и вовсе никакого кувшина не было…
Стоило немного отойти от шока, и страх отступил окончательно: нашлись отличия той картинки и сегодняшнего видения. Видение было старше, у видения на лице появились преждевременные морщины, шею пересекал жутковатого вида шрам, да и одето видение было по-другому. Вместо военной формы — чёрные брюки с тяжёлым ремнём, свободная чёрная же рубашка, высокие ботинки на шнурках и, разумеется, неразлучный с Разрушителями металл. Даже на вид тяжёлые широкие браслеты, больше похожие на наручи старинных доспехов, массивная пряжка, заклёпки на ремне, несколько висящих на боку цепей, виднеющаяся в расстегнутом вороте цепь на шее.
