Но тут наш актив заметил меня наконец и Галя Лихацкая закричала:
— А ты свои уже сорвала?! Рви скорей!
— Вы что, с ума сошли? — спросила я.
— Давай скорей свои тетрадки! — закричала Галя.
— Не дам…
Галя сощурилась.
— Ты, что ли, за троцкистов, да? — спросила она меня.
— При чем здесь троцкисты? — спросила я обалдело.
Вера Антоновна сказала спокойно:
— Вика, дай свои тетрадки.
И тогда я заплакала. Саша Грищенко сказала:
— Она же болела. Она же ничего не знает.
И весь класс принялся мне объяснять, что, оказывается, враги народа с троцкистами сделали специально эти обложки, чтобы всех обмануть, потому что сначала кажется, будто это обыкновенная картинка, а на самом деле там написано знаешь что?! «Да здравствует Троцкий!» И главное, они так хитро это написали, что сто лет смотри — и все равно не догадаешься, что там такое написано. И только одна девочка в одном городе догадалась и всем показала. Теперь эти обложки по всему Советскому Союзу рвут, и мы тоже рвем, а девочке той в Кремле дадут орден!
И они принялись показывать мне, как спрятана эта самая надпись, и я сказала, что да — вижу. Хотя если по-честному, то я ни черта не видела! Я только поняла, что стремя Вещего Олега на самом деле не просто стремя, а буква «Д» (видимо, от слова «Да здравствует»).
И я подумала после этого, что вот до сих пор я так и не могла понять, чем эти самые троцкисты и враги народа занимаются и почему с ними надо бороться, но теперь я и сама вижу, какие они жуткие сволочи. Я говорю — я б их прямо убила…
Из Ростова позвонили, что к нам в Верблюд выехала испанская делегация из города Барселоны.
Директор вызвал моего папу и велел, чтобы на всякий случай он приготовился, если будет надо переводить им. Папа поморщился и сказал, что испанский он знает постольку-поскольку. Но директор ответил, что поскольку-постольку — это тоже дай бог…
А нашему классу велели, чтоб мы готовили свой спектакль «Не забудь о братьях» — показывать его испанцам.
Но оказалось, что переводчик у испанцев есть свой. Поэтому мама и папа просто пошли в зрительный зал и сели на самый верх, откуда у нас в институтском актовом зале все очень хорошо видно. Я села с ними, потому что мы должны были выступать только после торжественной части.
Сцена у нас в институте маленькая, но очень красивая, выкрашенная масляной краской под мрамор. А сейчас там еще повесили флаги — наш и испанский — и поставили стол с красной скатертью и стулья. И на сцену выкатилось столько начальства, что непонятно стало, куда же сядут испанцы.
