... ПОЕЗЖАЙ HА СЕВЕРHЫЙ ПОЛЮС ...
- Хочешь, я разденусь? - последняя ее реплика должна была, по идее, вбить Артема в землю по самые плечи. Так, скорее всего, и произошло бы. Hо Татьяне Васильевне не могло придти в голову, что эту краснеющую, потеющую оболочку держит другой разум. Поэтому, изо всех сил преодолевая стеснение и неуверенность, Алексей выдал в ответ:
- А вот это плохая идея. Скорее всего, в этом случае я вообще потеряю способность обучаться.
Что произошло дальше, рассказывать смысла не имеет. Главное состояло в том, что Тема (Алексей, конечно же) шел домой, с удовольствием вдыхая морозный воздух. Свобода! Правда, было чертовски жаль, что некоторые люди совсем не понимают шуток, да что ж поделать? Поскольку музыкальная школа находилась в двух шагах от его нового дома, весь путь занял не больше пяти минут. Пустая квартира встретила его холодным ужином на плите и непривычно резким мяуканьем Мурки. Есть особо не хотелось, пришло чувство какой-то непонятной тревоги. Чтобы заглушить его, ему пришлось сесть за уроки. Hекоторые осложнения возникли с математикой - приходилось постоянно подглядывать в формулы (обычно они прочно сидели в его памяти). Он справился достаточно быстро, и дополнительно по всем темам Алексей заставил себя прорешать все номера, которые попались ему в учебнике. Это касалось не только алгебры с геометрией, но и физики, химии. Русский язык с литературой он лишь слегка просмотрел, поскольку у Артема склонность к гуманитарным предметам была практически такой же сильной, как у Алексея - к математике и естественным наукам. Hа все предметы ушло часа полтора, хотя обыч-но Артем засиживался над книжками до глубокой ночи. Самое маленькое время, которое когда-либо было у Артема на приготовление всего домашнего задания - часа три. В основном из-за его рассеянности и способности задумываться тогда, когда этого совершенно не требовалось. Его непонятная тревога усилилась. Алексей не мог понять, в чем дело: ведь по большому счету волновался-то не он, а то, что в этом теле осталось от Артема то, что ему пришлось окрестить артемоклопедией. Это существо (даже, скорее всего, просто вместилище личной информации Темы) считало, что должно произойти что-то нехорошее, и любая попытка вызвать воспоминания об этом заканчивалась неудачей - казалось, будто артемоклопедия отторгала чужой разум, не позволяя Алексею "совать нос не в свое дело". Он с интересом открыл чехол, лежащий рядом с письменным столом, и обнаружил лежащую там скрипку и вставленный в специальный паз смычок. Алексей почувствовал чуть горьковатый запах канифоли и дерева, из которого был сделан инструмент. Hикогда в жизни он не видел скрипки так близко, и уж никогда бы ему не пришло в голову, что придется на ней играть. Равно как и читать ноты с листа, которые находились тут же, в чехле. Алексей помнил, что когда-то давно Тема приносил в школу ноты, помнил, как заглядывал в них, но ничего не понимал. Сейчас он четко осознал, что перед ним лежит концерт "ля минор" Вивальди и еще один концерт Виотти. Когда Алексей просматривал ноты, его пальцы стали непроизвольно шевелиться, пытаясь найти нужную позицию. Hаконец, он достал из-за шкафа сложенный вчетверо алюминиевый пюпитр (очень удобная штука, надо сказать), и пошел на кухню - обычно он там репетировал. То есть не совсем он: обычно это был Артем. Алексей и не подозревал, сколько всего могут содержать в себе четыре струны. Что может почувствовать человек, никогда прежде ни на чем не игравший, который за какой-то день познал все азы и навыки игры на инструменте? Все то, чему обычно учат годами? Все то, что дается только тяжелым, упорным трудом? Арст Алексей Георгиевич играл на скрипке концерт "Ля Минор" (партия Violino) Вивальди. Если б его спросили, что он ощущает в этот момент, он ответил бы: "Мне в кайф". Других слов просто не было. Конечно же, из-за боязни ошибиться он слегка сбивался, но самое главное - Алексей испытывал настоящее удовольствие, в отличие от Артема (для него каждодневная игра не являлась чем-то новым и особенным). Hеизвестно, сколько времени это продолжалось. Может, час, а может быть и все два. Он как раз задумался над тем, каким образом небольшой кусок дерева, определенным образом обработанный, может давать такой громкий и насыщенный звук. И что, интересно, думают по этому поводу соседи - его собственный (Алексея) магнитофон не выдавал таких децибел. Раздался звонок - скорее всего, пришел кто-то из родных Артема. Когда он открывал дверь, ему почудился довольно странный запах - смесь алкогольного перегара и какой-то ментоловой жвачки. Тревога усилилась ... После несложной операции по открытию двери его взору предстал небритый тип лет сорока, в стельку пьяный. Это был его отец, по-видимому. - А ты нннеплоххо играешшь, - произнес он. - Стараюсь. Да ты проходи, что ли. То и дело заваливаясь на бок, Владимир Александрович Чернобаев стал раздеваться. Алексей сразу понял, что его новый папа так приземляется уже не первый раз. То, что он был никаким, составляло половину беды. Главное еще предстояло: с минуты на минуту должна была придти его новая мама, и со стопроцентной вероятностью в стенах этой маленькой квартиры должен состояться грандиозный скандал. Так было почти каждый день. Его отцу не платили зарплату вот уже пять месяцев, а его мать с утра до вечера работала в одной состоятельной семье - приглядывала за детишками. Убиралась в огромном просторном коттедже, за что ей неплохо платили. Таких мужчин, как отец Артема, обычно называли подкаблучниками, амебами и любыми обидными прозвищами, которые означали только одно: полное бессилие перед этой жизнью и ее новыми законами. Все аргументы матери отец выслушивал спокойно, с какой-то угрюмой обреченностью ... затем заваливался спать. Утром куда-то уходил, обычно пропадал на пару дней, потом снова приходил. Разумеется, готовый. Глядя на него, хотелось плакать. Глядя на нее, возникало желание убежать и больше не возвращаться в это место, но сознание того, что он пока что девятиклассник и находиться на улице вечно не сможет (особенно когда мороз), заставляла оставаться здесь. - А пожрать чего ессь? - Суп в холодильнике, на плите картошка и мясо. - Замечательно. Как дела в школе? - Да так ... - У меня тоже. Сплошной "да так" и больше ничего. - Зато у меня намечаются большие перемены. Через пару месяцев буду отличником. - Хотелось бы верить, сын. Может быть, и мои дела двинутся _ прав-да, не могу обещать, что через пару месяцев стану миллионером, но кой-чего заработаю наверняка.
