Никто из полицейских, включая и тех, кто нес дежурство уже непосредственно в самом здании театра, понятия не имел, что именно за представление дают в зрительном зале. Да их это и мало волновало, по правде говоря.
Вот то, что на дворе дождь, да, это важно. И в том, что постовые скоро явятся на пересменку вымокшими до нитки, хорошего мало. И три дорожные аварии, случившиеся только на одном Итальянском бульваре по вине скользкого от дождя асфальта, тоже плохо.
Одно хорошо. В дождь задержаний всегда меньше. Вот и сейчас в участке коротала время лишь одна торговка цветами. Она тихонько пристроилась в уголке рядом со своей цветочной корзиной с клубком синей шерсти на коленях, сосредоточенно перебирая спицами. Женщина вязала детский носок.
А в общем-то дежурство как дежурство, и вечер самый обычный. Сержант еще раз пробежал глазами записи всех происшествий, случившихся в течение смены. Скоро он вручит гроссбух в черной обложке своему сменщику.
И тут появляется этот несносный старикашка.
— Скажите ему хоть вы, сержант! Никто не имеет права обращаться с Мышью так грубо. Правду я говорю?
Слова задержанного, впрочем, остались без внимания. Полицейский, молодой, светловолосый здоровяк (про таких еще говорят «кровь с молоком»), доставивший старика в участок, и не подумал расслабить железную хватку и продолжал крепко держать бродягу за плечо. Точнее, за его пиджак. Сержанту даже показалось, что полицейский слегка приподнял старикашку над полом, отчего тот стал похож на тряпичную марионетку, безвольно болтающуюся в воздухе.
— Да отпусти ты его! — недовольно буркнул он, обращаясь к молодцеватому стражу порядка.
— Ну, что я тебе говорил? — тут же возликовал старик. — Я же тебе всю дорогу твердил, чтобы ты меня не трогал.
Он расправил полы пиджака и, перехватив внимательный взгляд инспектора, почти весело подмигнул ему.
Если старина Мышь по каким-то причинам не коротал ночь в участке рядом с Гранд-опера, то это означало лишь одно: значит, его приютили у себя в соседнем участке, что на Елисейских Полях. Или он устроился на ночлег в одном из подвалов Большого дворца. Но Бонвоси (так звали молодого полицейского) был еще в отделении новичком и плохо знал квартал Оперы. Иначе не стал бы тратить время на бесцельное задержание бродяги с обязательным составлением никому не нужного протокола.
— Ступай! — милостиво разрешил ему сержант и сделал очередную глубокую затяжку.
— Минуточку-минуточку! — возразил задержанный. — Если вы не возражаете, сержант, мне от молодого человека нужны свидетельские показания.
