Выработанные таким образом условия, так называемый договор от семнадцатого августа 1610 года, были подписаны гетманом Жолкевским, причем наиболее щекотливые и спорные пункты, в особенности вопрос о крещении Владислава по обрядам православной веры, предусмотрительно были им оставлены в стороне с оговоркой, что по ним постановит решение король Сигизмунд по уговору с русскими людьми>246.
Тот же Жолкевский постарался, как он сам рассказывает, повлиять и на состав великого посольства, которое должно было ехать к королю Сигизмунду с предложением русской короны его сыну, или, говоря тогдашним языком, «прошати у короля на царство королевича». Гетман понял важность удаления из Москвы наиболее влиятельных лиц, называемых кандидатами на престол. Михаил Федорович был слишком молод, но можно было удалить его отца и фактического руководителя его приверженцев – митрополита Филарета. О том, чтобы он поехал от имени освященного собора, и позаботился Жолкевский. Он же добивался, не останавливаясь перед самой отчаянной лестью, чтобы во главе великого посольства стал князь Василий Васильевич Голицын>247.
Усилия умного и хитрого польского вельможи увенчались успехом. Впрочем, выбор Филарета и Голицына был и сам по себе вполне естественным ввиду важности посольства и той цели, для которой оно отправлялось: простая вежливость требовала, чтобы «прошати королевича» ехали знатнейшие в государстве лица. Вместе с Филаретом и Голицыным были отправлены многие другие «власти», «сановники» и «чины» Московского государства. Это посольство, являясь частью того Земского собора, от имени которого оно отправлялось, было чрезвычайно велико. Считая со свитой, оно простиралось до тысячи с лишком человек>248.
Великому посольству дан был в высшей степени любопытный наказ, напечатанный в Собрании государственных грамот и договоров. Указав во вступлении на цель и состав посольства, наказ предписывал великим послам – митрополиту Филарету и князю Василию Голицыну ехать «к Жигимонту королю, где король будет, не мешкая нигде». Явившись к Сигизмунду, послы должны были вручить ему верющие грамоты с произнесением подобающих случаю речей. Первую речь, состоящую почти целиком из перечня королевских титулов, должен был произнести Филарет, и только затем надлежало говорить остальным послам. После приветствий им следовало испросить позволения совещаться с польскими панами. На этих совещаниях надо было выяснить ряд условий и заявить целый ряд пожеланий. Таких условий, или «статей», было в наказе отмечено десять: 1) крещение Владислава по православному обряду и притом возможно скорее; предложить надо было, чтобы королевич крестился в Смоленске; 2) разрыв сношений о вере Владислава с папой; 3) установление смертной казни тем русским людям, которые «похотят своим малоумием от греческие веры отступити к римской вере»; 4) немногочисленность свиты королевича при приходе его в Москву; 5) сохранение Владиславом полного царского титула; 6) женитьба Владислава на русской и православной; 7) очищение московских городов, занятых польскими отрядами и воровскими шайками; 8) наделение польских и литовских слуг Владислава не с порубежных городов; последнее считалось неудобным: «…чтоб в порубежных местах в земленных делах от того меж государств ссоры не было»; 9) безвозмездный отпуск на свободу русских пленников и 10) отступление Сигизмунда от Смоленска
