Однако Годунов взглянул на дело иначе. «Коренье» явилось в его глазах важной уликой. За ней последовали допрос заподозренных, пытки некоторых из них и многих из их холопов. В результате и явилось обвинение, приводимое Исааком Массой. Мы не верим, как не верил и он, правильности этого обвинения, но не думаем, что оно явилось результатом ухищрений царя Бориса и его родни. Нам лично дело представляется в таком виде. Романовы, а в особенности Шестовы, не вполне примирились с воцарением Бориса и позволяли себе в разговорах высказывать в родственном кругу недовольство на исход «царскаго обирания», выставлять свои несомненные права на престол, выражать надежду на лучшее будущее и т. д. Разговоры были подхвачены и с искажениями и преувеличениями переданы Годунову. Отсюда и началась царская опала. Притом, боясь популярности Никитичей, Годунов, по-видимому, старался не разглашать этого дела. Последнее обстоятельство, конечно, служило ему скорее во вред, чем на пользу.
Держась таковой точки зрения, мы не можем, повторим еще раз, строго винить царя Бориса. Но не можем не сказать, что Никитичи пострадали или почти безвинно, или, во всяком случае, незаслуженно тяжко. Их вина не доказана; вероятно, не считалась вполне доказанной и тогда>201; и тем не менее они были лишены всего – богатства, почестей, свободы, радостей семейной жизни и отправлены в тяжелую ссылку, из которой многие из них и не вернулись, найдя в ней безвременную и горестную кончину. Страдания несчастных родственников угасшей династии в ссылке и составят теперь предмет нашего изложения, причем главное внимание наше, естественно, должно сосредоточиться на описании судьбы Федора Никитича (Филарета) и его младших братьев.
Как мы уже отметили, Романовых и их родню не только отправили в суровую ссылку, их и постарались разметать по разным местам. Федор Никитич был сослан в Антониев-Сийский монастырь, где и пострижен под именем Филарета. Невольное пострижение было уделом и «семьи» (то есть жены) Федора Никитича, Ксении Ивановны. Сосланную в Заонежские погосты на Белоозере и посаженную там в заточение, ее постригли под именем Марфы. Участь зятя и дочери разделила теща Федора Никитича, Мария Шестова, постриженная в городе Чебоксары, в Никольском девичьем монастыре. Дети Федора Никитича, Татьяна и малютка Михаил – будущий царь, с семейством Александра Никитича и теткой, княгиней Черкасской, были сосланы в Белозерск, где и томились в заключении. Остальных Романовых сослали: Александра Никитича – «к Стюденному морю к Усолью рекомая Луда», Михаила Никитича – в Пермь Великую, где ему повелено было «зделать тюрму от града семь поприщ», Василия Никитича – в Яранск, а Ивана Никитича – в Пелым. Князей Черкасских, Сицких и других родственников Романовых разослали по дальним городам
