Таким образом, он так же не понял неслучайность мира, природы, бытия. Мало того, он даже не смог вообразить факт существования сознания как наивысшей составляющей бытия, а не чего-то отделенного от него; факт необходимости бытия как опоры для развития сознания во времени, точнее, в происходящих в мелькающем бытии событий, в ходе которых сознание проявляет себя в тех или иных решениях, получая новое и меняя себя вместе с тем.
Гуссерль попадает в капкан своей же концепции. Он совершенно естественно не знает, что делать со свободой и зачем она на самом деле. Может быть, поэтому он и не говорит о свободе прямо.
По-видимому, Гуссерль полагает свободу мышления как свободу от предпосылок, нереализуемых в опыте.
Это соображение тоже неадекватно. Внутренняя свобода сознания ограничена только самим сознанием, и этих ограничений мы не знаем, поскольку сознание является на самом деле открытой частью души. Душа исходит в своих стремлениях из столь неведомых нам собственных внутренних содержательных факторов, что говорить об их реализации в опыте не имеет смысла. Напротив, сознание в своих наивысших устремлениях всегда пытается «пробить лбом стенку», то есть достигнуть невозможного, как это кажется ему первоначально. И, как это ни парадоксально, открывает совершенно неожиданные перспективы и решает проблему в новых условиях. Так совершаются почти все открытия, появляются новые изобретения.
Соображение Гуссерля о том, что мы являемся источником бытия, то есть свободой, верно только отчасти, поскольку, конечно, не человек источник свободы, но в человеке наличествует сознание, которое не может быть несвободным.
Хотя, надо отметить, что непонимание истинного предназначения свободы сознания приводит Гуссерля к идее, что «факт обладания смысла есть само проявление свободы». Это утверждение несет только часть понятия свободы, поскольку сама свобода есть состояние сознания, являющееся необходимым средством для развития души. Иначе говоря, проявление свободы свидетельствует о движении, развитии сознания, в чем и состоит смысл свободы. Рассуждать же о свободе в отрыве от развития души не имеет никакого смысла.
Выражение Гуссерля о том, что, как и интенциональность, направленная на трансцендирующий объект, время выражает самое свободу, является характерным примером непонимания им истинного предназначения свободы.
На самом деле, время как ход событий отнюдь не выражает свободу, оно же и не «формируется ради свободы». Наоборот, сознание требует событий для своего проявления и развития. Оно не может развиваться без такой опоры как время. Отсюда свобода как состояние сознания и время как состояние бытия, в котором действует через соответствующие носители сознание, являются необходимыми условиями для развития сознания. Поэтому-то мир, бытие для сознания, точнее, души необходим. Сознание без мира существовать, как полагает Гуссерль, не может. В этом случае процесс развития, обогащения сознания попросту прекратился бы.
