Выражение Кьеркегора: «Человек – это синтез бесконечного и конечного, временного и вечного, свободы и необходимости.» отражает, на наш взгляд, интуитивное понимание им того, что в человеке есть и нечто вечное, бессмертное (душа) и краткость жизни живого существа в противоречивом, убийственном мире, сквозь который надо прорываться, если ты не хочешь провести свою жизнь в пыльном углу. Для этого у тебя и есть душа, а вместе с ней свобода, разрывающая все путы и условности бытия. [27, 28]
Таким образом, Кьеркегор, наряду с Лейбницем и античными мыслителями довольно близко подошел к пониманию свободы, но все же античные мыслители были наиболее близки к этому пониманию, поскольку они прямо указывали на необходимость самостоятельного движения души (Платон).
Бергсон А.
Бергсон утверждает: «Наши восприятия, ощущения, эмоции, идеи предстают нам в двойной форме: в ясной, точной, но безличной – и в смутной, бесконечно подвижной и невыразимой, ибо язык не в состоянии ее охватить, не остановив ее, не приспособив ее к своей обычной сфере и привычным формам… ощущения и вкусы предстают мне в виде вещей, как только я их изолирую и даю им названия».
Эта мысль отчасти характеризует подход Бергсона к реальности, в качестве которой он утверждает жизнь, считая материю и дух, взятыми самими по себе, продуктами распада жизни.
«Жизнь, – утверждает он, – может быть постигнута только с помощью интуиции, которая, являясь своего рода симпатией, непосредственно проникает в предмет, сливаясь с его индивидуальной и невыразимой природой: здесь нет противостояния субъекта и объекта, это – постижение жизнью самой себя».
Подобный подход, естественно, должен отразить и отношение Бергсона к свободе. Поскольку жизнь в значительной степени процесс неупорядоченный, постольку и понимание свободы Бергсона должно быть ближе к воле. И действительно, она напоминает волю в представлении Шопенгауэра.
Свободу Бергсон понимает как первичный факт сознания, как стремления человека-личности, идущие из глубинных слоев души, где сущность человека еще не искажена никакими привходящими мотивами и где он опирается на собственные духовные силы. Интеллект, в противоположность интуиции, как полагает Бергсон, обращается к «мертвым вещам», материальным объектам, подчиненным практическим и социальным потребностям. Интеллект «не понимает жизнь» и дает лишь относительное знание, он ориентирован на приспособление к условиям и на реализацию практических действий. Главную же задачу человека Бергсон видит не в том, чтобы приспосабливаться к реальности или властвовать над ней, а в том, чтобы развивать и продолжать в бесконечность жизненный порыв, совершенствовать наличные формы культуры, создавать новые.
