Повесть о парашюте | страница 4

Прочитайте ее внимательно.

Вы не пожалеете об этом.

М. Галлай

Когда спрашивают, что заставило меня написать эту книгу, мне не приходится слишком долго размышлять над ответом. Удивление, говорю я. Да, удивление и даже изумление от сознания грандиозности тех свершений человека, свидетелем и участником которых мне посчастливилось быть…

Недавно попала мне в руки книга швейцарца Г. Эйхельберга «Человек и техника». В ней он сравнивает шестьсот тысяч лет человеческой истории с марафонским бегом на 60 километров. Так вот, согласно этому любопытному сравнению, первые признаки культуры в виде пещерных рисунков и первобытные орудия труда появляются лишь на 58–59 километре. Последний десяток метров «дистанции» начинается при неверном свете факелов и масляных плошек (были в свое время такие осветительные приборы). И только за пять метров до «финиша», то есть до наших дней, до современности, ночная дорога оказывается залитой ярким светом. По ней мчатся повозки, в которые никто не запряжен. Шумят машины в воздухе. И ошеломленного «марафонца» — человека эпохи научно-технической революции — слепят юпитеры кино и телевидения…

Моя часть дистанции пришлась на последние пять метров. Я горжусь этим и чувствую на себе ответственность за это. Да и как же может быть иначе?

В 1926 году я впервые с непередаваемым чувством потрогал рукой настоящий самолет. Тогда его называли аэроплан. Случилось это в красноярском авиакружке Осоавиахима. Аэроплан был старый-престарый «ньюпор». Летать он не мог. Мощности просто чудом восстановленного мотора хватало только на то, чтобы пробежать по полю сотню метров. Впрочем, чиненый-перечиненый двигатель замер вскоре окончательно. Помню, мы водрузили ветерана на входные ворота Красноярского городского сада. Как украшение и как средство пропаганды нам всем, осоавиахимовцам, дорогой авиации. Там «ньюпор» и закончил свой век.

Когда я теперь попадаю в современный аэропорт, я вспоминаю о том, нелепом по нынешним понятиям, сооружении, укрепленном на воротах, и поражаюсь: какой же поистине огромный и славный путь прошла наша авиация. В первые годы Советской власти каких только самолетов нельзя было увидеть на наших аэродромах! Бельгийские, английские, французские, итальянские… Теперь советская авиапромышленность поставляет суперсовременные воздушные лайнеры в десятки стран мира. Разве можно не поражаться этому — мне, видевшему, как это все начиналось? И разве имею я право не рассказать об этом?