– Но я не помню отрывков, – пискнул скорбно, – мы басни в школьном кружке не ставили, никто зверей играть не хотел.
– Танцуешь? – устало спросила юная девушка, кажется, немногим старше Женьки.
– Вы приглашаете? – ответил невпопад.
За окном пылало лето, оно лезло духотой в распахнутые окна, и Женьке стало нехорошо, комната поплыла перед глазами. Столы раскачивались, точно лодки, а шариковые ручки вдруг распухли, показавшись настоящими веслами. Его повело мимо столов в темпе медленного вальса, ноги заплетались.
– Послушай, девочка, – взмахнула веслом большеротая. – Приходи через годик, повзрослеешь, укрепишь нервы. Армия тебе все равно не грозит…
И тут все остановилось, замерло, не было больше качки, лодок и весел. Женька вернулся в настоящее.
– Да никакая я вам не девочка! – ухнул неокрепшим тенором. – Надоел этот спектакль, честное слово!
Затем сорвал с головы бандану, швырнул на стол сушеные бусы и взялся за узел на рубашке. Комиссия замерла. Лысый приложил платок к глазам, большеротая прикусила губу, а молоденькая даже взвизгнула, когда Женька уверенно и дерзко стащил с себя юбку. Под ней были летние шорты.
– Мальчишка! – оторвал платок от глаз здоровяк. – Вот те на! Не разглядел!
А Женька уже развернулся к двери, оставив мамину юбку скромно лежать в углу комнаты.
– Эй, погоди, ты куда собрался? – окликнула большеротая.
– В армию! – Женька хлопнул дверью.
И тут же оказался в коридоре, где на него выпучились Стас и Ника. Повисла пауза, Женька держал ее с привычной сноровкой. Лицо Ники сначала размякло, точно не могло найти нужное выражение, потом напряглось, губы вытянулись и стали совсем узкими, ноздри раздавались, глаза бродили по Женькиной возмужавшей фигуре. Руки распахнулись и стали взлетать, точно крылья испуганной наседки. Ника на миг оторвала взгляд от Женьки и метнула в сторону Стаса, тот будто сконфузился, извинительно пожал плечами – мол, все знал, прости! Ника махнула крылом и на него. Затем рот ее распахнулся, она искала подходящие слова, изучая Женьку с каким-то диковатым, свирепым восторгом. И тут дверь снова распахнулась, чуть ударяя Женьку в спину.
– Эй, парень! – В коридор выглянула голова молоденькой девушки. – Ты же никакая не Кузявкина?
– Нет!
– А как твоя фамилия?
– Рудык. Евгений.
Она что-то чирикнула в тетрадочке.
– Приходи обязательно на второй тур, Женя! – и, улыбнувшись, добавила: – Можно сразу в штанах. – Потом глянула в глубину коридора, где по стенам в трепете расползались поступающие. – Следующий! – крикнула громко, на груди ее вздрогнули Женькины бусы. – Курочкин!
