Правда, не так давно пришлось побывать на похоронах. Родственник один скончался по материнской линии, восемьдесят семь лет. Стоим у гроба в морге, прощаемся, плачем, само собой. Вокруг еще несколько гробов с усопшими. Вдруг в зал вваливается серьезно пьяный паренек, оглядывается, затем расталкивает мою родню и с криком: «Прощай, мама!» падает на грудь дедушке. Все, кто стоял возле гроба, несмотря на трагичность момента, рухнули со смеху. Я, конечно, тоже не удержался. После все опять разревелись, но плакалось уже не так, как раньше. Слезы сквозь смех, черная полоса, белая полоса…
На площади управляющий притормозил и выскочил купить сигарет в рюмочной с ностальгическим названием «3-62». Кажется, столько стоила водка в моем босоногом детстве. У рюмочной на куске картона мок под дождем нищий, в мегафон призывая публику подать ему на хлеб. Призывал агрессивно, чуть ли не в приказном порядке. «Быстренько подаем на хлеб! Не проходим мимо, оказываем помощь ближнему. Всем зачтется»! На обратном пути мусульманин Фарид опять нарушил Коран. Вместо того, чтобы помочь, как требует пятая заповедь, прогнал попрошайку. Как он это называл – проверил лицензию. Впрочем, тот тут же вернулся.
Дом, к которому на всех парах летел наш интернациональный дуэт, торчал сразу за площадью. Через две минуты «Гелентваген» с молодецким посвистом притормозил у нужного подъезда, возле кареты «Скорой помощи» со спящим в ней водителем. Фарид, помянув мою маму, заглушил двигатель. Оставлять пустую милицейскую машину с работающим движком все-таки опасно. Всегда отыщутся желающие прокатиться. Пускай лучше участковый ручку стартера крутит.
На заплесневелой стене дома я заметил крупную предупредительную надпись, сделанную корявыми белыми буквами. «ПОД БАЛКОНОМ НЕ СТОЯТЬ! ВОЗМОЖНО ОБРУШЕНИЕ!» Спасибо жилищно-коммунальному хозяйству за заботу. На будущий год слово «балкон» надо заменить на слово «стена».
Мы нырнули в подъезд, настолько сырой, что, казалось, будто дождь идет и здесь. Я поехал на трясущемся лифте, Фарид отправился на пятый этаж пешком. Говорят, после одного случая, он страдал «лифтофобией». Как-то на рядовую заявку о семейном скандале решили выехать большие начальники. Проконтролировать, как участковый инспектор будет разбираться с гражданами. Большими начальники были не только по должности, но и по массе. Двое, килограмм про сто двадцать каждый. Плюс сам участковый, тоже не обиженный Боженькой по части жировых отложений, и сам Фарид. Пешком на последний этаж полковники идти не пожелали. Втиснулись в лифт. А тот возьми, да и застрянь на пол пути, не выдержав перегрузки. Как на грех, ни у кого ни мобильников, ни рации. Стали звать на помощь жильцов. Мол, мы из милиции, на заявку спешим, застряли. Вызовите мастера. «Ах, менты?… Ну, так вам, козлам и надо!» Известно, как к нам народ относится, несмотря на героические сериалы. Кое-кто еще и глумиться стал. «Сейчас машину вашу угоним, пока вы тут паритесь». С Фаридом чуть инсульт не приключился. В общем, стояли они в полной темноте между пятым и шестым этажом часа два и молились, чтобы трос не лопнул. Фарид теперь в лифт ни ногой, даже в свой родной, домашний. Пешочком, только пешочком…
