По рождению я принадлежу к высшей касте, по роду занятий я был писарем в княжеском дворце, а это, как известно, высокая должность. Впрочем, она не требовала от меня большего труда, поскольку во дворце служило более двухсот писарей. Мне надо было лишь вовремя являться на службу, но если не хотелось, можно было не приходить, – подходящее оправдание всегда находилось.
Здесь Ашока улыбнулся и перебил его:
– Точь-в-точь как мои бездельники.
– Дворцовая жизнь везде одинакова, – кивнул отшельник. – В ней много праздности, а где праздность, там и порок. Собираясь весёлой компанией, мы с друзьями часто предавались пьянству и чревоугодию, – ну и, конечно, плотским утехам. В храмах было много жриц любви, помимо того, обычные женщины готовы были отдаться за небольшую плату, чтобы помочь своей семье. Но я ходил также к ганике, хотя эти посещения были дорогим удовольствием для меня.
– Вот как? Ты знался с ганикой? – удивился царь. – Значит, ты достиг больших высот в любви.
– Да, я в полной мере отдал дань богине Лакшми и её крылатому сыну Каме. Я познал все удовольствия любви, – все без исключения. Ганика обучила меня шестидесяти четырём любовным позициям, но кроме этого были и другие утехи, о которых я промолчу. Однако, странное дело, чем больше я узнавал женщин с телесной стороны, чем изощрённее становились плотские ласки, тем меньше меня тянуло к женщинам вообще. Я так и не понял, в чём загадка любви, почему любовное влечение обладает такой силой. Однако не подлежит сомнению, что пресыщение и отсутствие границ губительно для любви: её сила держится на тайне и ограничении, – вот тогда она поистине безмерна. Самый сильный чувственный восторг я испытал в юности, когда влюбился в девушку, которая жила в соседнем доме. Она была скромна, с ног до головы закутана в покрывало; всё что мне удавалось увидеть – её брови и глаза, да как-то раз смуглую лодыжку, но и этого было достаточно, чтобы во мне вспыхнуло жгучее желание. То что было скрыто под одеждой, ещё больше воспаляло воображение, тайные прелести её тела вызывали непреодолимое влечение. Если бы я мог соединиться с этой девушкой, я умер бы от любви в её объятиях, – отшельник глубоко вздохнул и задумался. – Хочешь, я расскажу тебе историю о любви, – любви трагической и прекрасной?
– Рассказывай, – сказал царь. – Я слыхал много таких историй, почему бы не послушать ещё одну?
– История эта случилась давно, – в те времена, когда Просветлённый ещё не пришёл на землю и не возвестил нам истину, – начал свой рассказ отшельник. – Люди тогда часто воевали между собой, – впрочем, как и сейчас воюют, – и искали всяческие способы, чтобы уничтожить своих врагов. Никому не казалось, что убийство, пусть даже и врага, – это злое дело, находилось множество разумных объяснений, почему так следует поступать. Отсюда, чем больше способов убийства придумывали, тем сильнее себя ощущали и не хотели останавливаться ни перед чем.
