Он протянул Марине очки странной формы с толстыми желтыми стеклами.
Она автоматически взяла их, надела и увидела невечерний свет. Комната наполнилась расходящимися разноцветными лучами. Марина вытянула руки вперед и пошла к окну, чтобы увидеть их источник.
Помаил успел завесить окно крылом и спас Марину от слепоты, а то ходить бы ей до смерти с оловянными глазами.
Марина же перекрыла Ангела телом и помешала фотографу прицелиться, стрела застряла в тяжелой плюшевой портьере.
У этих русских женщин все-таки потрясающая чувствительность, – успел подумать Каин за миг до того, как Псалмом девяностым, что запел Ангел, его вынесло из дома вон.
Марина сидела на полу, наматывала локон на палец, плакала и смеялась. Шальновское проклятие, похоже, вернулось, брата тряхнуло в катастрофе, а сестре настойчиво предлагалось сойти с ума.
Тем не менее голова ее работала на удивление ясно и быстро. Марина встала, без суеты собрала рюкзак. Вопреки обыкновению, не забыла ни швейцарский нож, ни зубную пасту. Сверху бросила деньги, очки и пакет сухарей с маком. Включила весь свет, телевизор, поставила CD на бесконечный повтор и выбежала из дома. Она догадывалась, что странный гость скоро вернется и устроит новую выставку своих работ.
Женщина поспешила на вокзал, села в последнюю электричку на Осиновец. Пока ехала по городу, все смотрела в окно и думала, что теперь она – спица в колесе Большой Охоты: сестра ищет брата, индус стережет их обоих, индуса кто-то на них натравливает, и есть еще один, который заступился за нее.
В Осиновце было темно и тихо. Плескалось за пологой дюной Ладожское озеро, да маяк распахивал над спящим рыбацким поселком свое светлое крыло. Марина осторожно, чтобы не разбудить пьяного сторожа, пробралась на пирс, залезла в старый баркас и молилась, перед тем как уснуть на лавке, чтобы Господь избавил её от внезапной смерти и срамных видений. Каиновы очки жгли руки соблазном посмотреть, много ли собралось в этот час на маяке милостивых к нехитрым просьбам рыбаков Ангелов, но Марина благоразумно воздержалась.
Ночью Архангел Исаакил призвал Помаила и Руахила к себе в Адмиралтейство, они чинно беседовали, глядя, как баржи тянут дробленый камень вверх по реке.
Марина проснулась с улыбкой. В ушах ее еще вертелись слова, в которые сложились за минуту до пробуждения песня птицы и плеск Ладоги:
С камнями полевыми у тебя союз, и звери лесные в мире с тобой.
Лучшая часть мира на моей стороне, – подумала Марина. – Чего я боюсь?
