иммунитета от обвинений в конторских преступлениях. Лия была заядлой лгуньей — и, судя по
всему, состояла на учете в колонии. Слоан целилась в голову агента Стерлинг из катапульты.
Оставалась я.
— Лия, просто порадуй её и сдай тест, — агент Бриггс звучал так, словно у него начинала
трещать голова.
— Порадовать меня? — переспросила агент Стерлинг. — Ты говоришь ей порадовать
меня? — её голос стал громче на децибел.
— Лия уже написала тест, — сказал Дин, прежде чем агент Бриггс успел ответить. Все в
комнате обернулись к нему. — Она детектор лжи во плоти. С вариантами ответов она может
справиться и во сне.
Определение лжи заключалось в том, какие слова употребляли люди и как именно
использовали их. Если в написании вариантов ответов присутствовала хоть какая-то система,
крохотное отличие между верными и неверными ответам, детектор лжи обнаружит её.
Лия сердито взглянула на Дина.
— Никогда не даешь мне повеселиться, — пробормотала она.
Дин проигнорировал её и обратился к агенту Стерлинг.
— У вас появилось дело? Так работайте над ним. Не переживайте насчет нас. Мы будем в
полном порядке.
Мне показалось, что он хотел сказать «Я буду в порядке». Кажется, на протяжении всей
своей речи, агент Стерлинг хотела услышать именно это.
Вы с Бриггсом поймали Дэниела Рэддинга, — подумала я, осторожно поглядывая на агента
Стерлинг. — Вы спасли Дина.
Может бывшую Бриггса вовсе не радовало, что она спасла Дина ради всего этого. Мы жили
в доме, где стены украшали портреты серийных убийц. На дне нашего бассейна кто-то нацарапал
контур мертвого тела. Мы жили и дышали смертью и разрушением, я и Дин — даже больше всех
остальных.
Зачем посылать её на замену Лок, если ей не нравилась наша программа? Что-то во всей
этой ситуации не вязалось.
Мобильный Бриггса завибрировал. Он взглянул на Стерлинг.
— Если ты здесь уже закончила, хотелось бы отметить, что в то время, пока мы болтаем,
местная полиция рушит место преступления, а какой-то идиот додумался поговорить с прессой.
Агент Стерлинг сердито выругалась себе под нос, и я сразу же поменяла свое мнение о её
макияже и лаке на её ногтях, а также о её одежде и манере речи. Всё это было задумано вовсе не
для убеждения мира в её профессионализме. Это также не было защитной оболочкой,
заставляющей людей держаться от неё подальше. Она делала это, всё это, чтобы сохранить старую
Веронику Стерлинг — такую, какой её описывал Дин — где-то внутри.
