— Интересно, ты за год покроешь рентой все долги или не хватит?
— Уж десятку для тебя как–нибудь выкрою, — ответил я, пряча в бумажник пару мятых банкнот. О том, что долгов с процентами накопилось уже тридцать тысяч франков, говорить не стал.
— С аванса, — напомнил констебль.
— С аванса, — подтвердил я и отправился на поиски экипажа, приличествовавшего выходу в свет.
Доход от наследственного фонда за первые полтора–два года целиком и полностью уйдет на возврат долгов, поэтому перспектива лишиться жалованья детектива–констебля вгоняла в самую натуральную депрессию. Но не идти же из–за этого на поводу у инспектора! Жизнь дороже…
Домой я прикатил в открытой коляске, не роскошной, но вполне соответствующей случаю. Ливрея извозчика и вовсе оказалась изукрашена блестящими галунами почище генеральского мундира.
— Жди здесь, — велел я ему, отпер калитку и прошел в дом. А там присвистнул от удивления, застав Елизавету—Марию в вечернем платье из розового атласа с драпировкой тюлем, бисером и стразами.
— Пора? — поинтересовалась девушка, примеряя у зеркала шляпку. Миниатюрный ридикюль дожидался своего часа на полке.
— Пора, — подтвердил я.
Гостья подступила ко мне и взяла под руку.
— Тогда идем!
Я сдвинул очки на самый кончик носа и посмотрел на девушку поверх темных стекол. За время моего отсутствия она нанесла на лицо неброский макияж, и теперь накрашенные помадой губы больше не казались блеклыми и узкими.
— Что–то не так, Леопольд? — обворожительно улыбнулась Елизавета—Мария, без всякого сомнения довольная произведенным эффектом.
— Ты просто очаровательна, — ответил я, возвращая очки на место.
Мы спустились с крыльца и через мертвый черный сад зашагали к воротам.
— Как романтично! — неожиданно рассмеялась девушка и сорвала с цветника почерневшую гвоздику, мертвую, как и все вокруг. Изящные пальчики ловко обломили хрупкий стебель и вставили цветок в петлицу моего пиджака. — Вот так гораздо лучше!
Я обреченно вздохнул и попросил:
— Не делай так больше.
— Почему?
— Новые цветы уже не вырастут.
— О, Лео! — покачала головой моя гостья. — Ты тоже ценишь красоту мертвых цветов? Мы с тобой так схожи…
Я распахнул калитку, помог девушке забраться в коляску и, лишь когда тронулись с места, возразил:
— Дело не в этом. Просто я помню эти цветы еще живыми. Ценны связанные с ними воспоминания, а не их, как ты выразилась, красота…
— Надо ценить то, что имеешь, а не смотреть в прошлое, — укорила меня Елизавета—Мария. — Советую жить сегодняшним днем, дорогой…
