– Низко поклониться? Но этого никто не делает, – возразил Капуна.
– Ничего. Ты будешь первым, за тобой так станут поступать и другие. Будь почтителен, очень почтителен с Араваком, и несколько раз повтори, что ты, будучи старостой, с радостью готов следовать всем указаниям вождя. А после, как бы невзначай, упомяни о Кане и Парэ, как я тебе уже говорила. Скажи, что ты возмущен поступком Кане, скажи, что этот поступок ужасен, скажи, что так думают все жители нашей деревни, и ты, выполняя их волю, предаешь Кане проклятию, осуждаешь его на вечное изгнание из родных мест и поддерживаешь любое другое наказание, которого, по мнению вождя, заслуживает Кане.
– Но Мауна… Ведь Кане – мой друг, – пробормотал Капуна.
– Ты опять за свое?! Ты хочешь меня расстроить? Ты хочешь со мной поссориться? – голос Мауны напрягся и зазвенел.
– Не, я не хочу, но как же…
– Ты клялся, что став старостой, вынесешь приговор Кане? Клялся или нет? – на глазах Мауны появились слезы.
– Да, конечно, но…
– Ты клялся всеми богами, какие только есть в мире; ты клялся моей жизнью и моим здоровьем; ты клялся жизнью и здоровьем нашего сына, жизнью и здоровьем всех наших будущих детей, жизнью и здоровьем всего нашего потомства до скончания веков, – и ты решил нарушить клятву?! Клятвопреступник! Жестокий и неблагодарный Капуна! Уходи с глаз моих! Пусть я останусь без мужа, пусть мой ребенок не знает своего отца! – Мауна заплакала.
– Нет, нет! Ты не поняла меня, Мауна! – в отчаянии закричал Капуна. – Я не отказываюсь, я исполню свою клятву! Я сделаю все, как ты хочешь! Ах, Мауна, любовь моя, не плачь! Все будет так, как ты сказала.
– Тебе можно верить? – спросила Мауна, вытирая слезы.
– Я поклялся всеми богами, твоей жизнью и твоим здоровьем, жизнью и здоровьем нашего сына и наших будущих детей, жизнью и здоровьем всего своего потомства! Как я могу нарушить такую клятву?… А кроме того, я очень люблю тебя. Не плачь, я сделаю все, как ты хочешь, говорю тебе!
– Не расстраивай меня больше, Капуна, ладно? – произнесла Мауна с глубоким вздохом. – Подумай, хотя бы, о нашем сыне, – он ведь тоже плачет, когда плачу я… Значит, я могу тебе верить? Ты сделаешь все, как я сказала?
– Сделаю! И пусть меня покарают боги, если я отступлю.
* * *
В Священном поселке Капуна целый день молился богам и духам, и подносил им богатые дары. Когда он стоял на берегу океана, воздавая должное морскому богу, начался дождь, но Капуна не ушел с берега, пока не закончил молитву. Рвение Капуны не осталось незамеченным: старики в поселке с удовлетворением говорили, что религиозное чувство не угасло в молодом поколении.
