Бонифаций подошел к одной из темных ниш — ее занимал двуручный меч. Обращенное лезвием вниз, оружие было подвешено за широкую крестовину рукояти на двух железных кранах.
— Знаете, чей это меч, герцог? — спросил хозяин замка. — Конрада — моего старшего брата!
Бонифаций Монферратский зацепил сильной рукой длинное жало, снял оружие, перехватил за рукоять.
Гость кивнул:
— Я бился с ним бок о бок, маркграф, когда византийский император Алексей, нынче ослепленный своими братом и посаженный в темницу, просил нас о помощи.
— Проклятые греки! — лицо Бонифация, освещенное языками факельного пламени, исказил гнев. — Мой брат с оружием в руках отстаивал трон императора, а тот в решающий день забыл о нем. Решил откупиться дочерью! Но маркграфу Конраду Монферратскому нужен был византийский трон, а не юбка, пусть даже из дома Ангелов! Его надули и выставили за ворота Константинополя! Да что я вам рассказываю — вы сами были там…
— Конрад получил корону Иерусалима, — заметил гость. — Хотя скромные богатства Иерусалима трудно сравнить с сокровищами Константинополя!
— Это верно, — откликнулся Бонифаций. — С каким бы удовольствием я отомстил грекам за все беды, которые они причинили моему брату! С какой бы радостью ворвался я в столицу мира и поставил бы ее на колени! А может быть, и сделал бы ее своей вотчиной!
Герцог Вествольф не мог оторвать взгляда от пылавшего лица маркграфа. Сколько страстей сейчас обуревало Бонифация Монферратского: непомерная алчность, великий гнев, жажда мести! И тем радостнее стучало сердце герцога Вествольфа. И вновь он думал: не найти лучшего вождя для крестоносцев!
— Все может случиться под этими небесами, маркграф, — сказал герцог. — Надо только пожелать!
— Я возьму крест, — грозно сказал Бонифаций Монферратский, сжимая рукоять двуручного рыцарского меча. — Я поведу рыцарей к Гробу Господню!
— Другого ответа я и не ожидал от благородного маркграфа Монферратского! — кивнул гость.
Маркграф переживал великие мгновения в своей жизни. И герцог Вествольф сделал два шага в сторону — к медному зеркалу, «византийской игрушке».
Он заглянул в отражение.
Там стоял высокий, широкоплечий мужчина. Широкоскулое лицо, горевшие страстью глаза. Огненно-рыжие волосы рассыпались сальными прядями по его плечам. Охотничий кинжал в ножнах у правого бедра. На груди, поверх камзола из грубой кожи, толстая золотая цепь. Герцог, чье отражение в свете факелов было зыбким, улыбался ему.
Улыбался, глядя на Дерика Даймона из мутного потока времени…
