Я сомкнула руки, чтобы они перестали трястись.
— Что с ними произошло?
— Некоторые сошли с ума. Других саботировали. Ни одна не дошла до конца, и уж тем более не прошла испытания.
— Испытания? — я уставилась на него. — Саботировали?
— Знай я больше, я бы тебе сказал, но это причина, по которой мы приняли такие меры предосторожности, чтобы защитить тебя, — он замешкался. — Что насчет испытаний, их будет семь, и, основываясь на них, будут решать, достойна ли ты правления.
— Я не соглашалась ни на какие испытания! Что будет, если я справлюсь?
Генри уставился на свои ладони.
— Ты станешь одной из нас.
— Нас? Мертвой что ли?
— Нет конечно. Подумай… ты же знаешь миф, так? Кем была Персефона?
Меня охватил страх, прорываясь наружу. Если то, что он говорил, правда, тогда он похитил Персефону и заставил ее выйти замуж, и что бы этот парень ни рассказывал, я гадала, поступит ли он так же со мной. Но моя рациональная сторона не могла игнорировать очевидное.
— Ты серьезно считаешь себя богом? Понимаешь, как безумно это звучит?
— Для тебя — да, — сказал Генри. — Я, все-таки, уже делал это прежде. Но да, я бог — бессмертный, если пожелаешь. Телесное воплощение аспекта мира; пока существует он — существую и я. Если ты нам подойдешь, то станешь такой же.
Чувствуя головокружение, я быстро встала и покачнулась на каблуках.
— Слушай, Генри, это все очень интересно, но ты рассказываешь мне про миф, придуманный тысячи лет назад. Персефоны никогда не существовало, а даже если это не так, она не была богиней, ведь это не…
— Что мне сделать, чтобы доказать тебе? — он встал рядом.
— Не знаю, — запнулась я. — Что-нибудь божественное?
— Я думал, что уже это сделал, — в его глазах горел огонь. — Есть вещи, которые я не стану — не могу — говорить тебе, но я не лжец, и никогда не обманываю.
Я съежилась под его взглядом. Он действительно верил в то, что говорил.
— Это невозможно, — тихо прошептала я. — Разве нет?
— Но это происходит, так, может, пришло время тебе пересмотреть, что реально, а что нет.
Я подумывала скинуть туфли и побежать к воротам, чтобы уйти, но меня останавливало воспоминание о сне с мамой. Все-таки, часть меня, желающая остаться здесь ради нее, победила скептицизм. Вдруг температура понизилась на пять градусов, и я задрожала.
— Кейт?
Я замерла, ноги приросли к земле. Голос был мне знаком, но после вчера я никогда не ожидала услышать его вновь.
— Все возможно, если попробовать, — сказал Генри, глядя на что-то у меня за плечом. Я обернулась.
