Я игриво закатила глаза.
— Да не умру я сегодня, клянусь! Может, расскажешь, почему Каллиопа так тебя боится?
Он скривился и сделал глоток.
— Она ведет себя так на протяжении многих лет. Редко кто ведет себя со мной так расслабленно, как ты. Большинство меня боятся.
— Глупость какая, — но часть меня знала, что это не так. Без сомнений, находясь рядом со мной, он вел себя иначе, нежели с другими.
— Когда ты правишь мертвыми, нетрудно впасть в немилость других людей, — он отмахнулся. — Так происходит со всеми работниками поместья. Немногие осмеливаются смотреть мне в глаза, когда я говорю.
— Я тебя не боюсь.
Чтобы подтвердить свои слова, я наклонилась и аккуратно поцеловала его, чтобы не разлить напиток. Сердце выбивалось из груди, пока я ждала ответной реакции, надеясь, что он не отстранится и не скажет, что все произошедшее было ошибкой. К моему облегчению, парень поцеловал меня в ответ. Его губы нагревали мои и отдавали привкусом шоколада.
В конце концов, он отодвинулся и забрал у меня чашку, поставив ее на тумбочку вместе со своей.
— По-моему, Пого не нравится, когда его игнорируют.
Тот валялся на животике и внимательно за нами следил. Увидев, что я смотрю на него, щенок весело завилял хвостом.
— Пого, фас, — сказала я, кидая его новые игрушки на подушку, служившей ему местом для сна. Он повиновался и спрыгнул вниз, оставляя нас с Генри одних.
Я повернулась к нему, чувствуя, как впервые за день успокаиваюсь.
— Вот, — наклонилась к нему. — Так лучше.
То, как он целовал меня… я могла утонуть в нем и оказаться самой счастливой на свете. Каждое прикосновение вызывало искры, а жар его ладоней на моей шее был практически невыносим. Я залезла ему на колени, обхватив ногами за талию, и наш поцелуй стал более страстным. Хотя это я руководила процессом, пыл Генри был ничуть не меньше моего. Казалось, что все накопившиеся в нас эмоции наконец нашли отдушину. Через пару минут я отодвинулась.
— Генри? — восстановив дыхание, я провела руками по его волосам. — Я хочу тебе кое-что сказать, но пообещай, что не будешь смеяться.
— Я бы никогда не стал смеяться над тобой, — в его глазах отражалась та же жажда, что и в моих, и я знала, что могу ему довериться.
Сглотнув, я тихо сказала:
— Я не очень-то хороша в этом… в любви, в отношениях… даже целоваться толком не умею.
Он начал возражать, но я цыкнула на него. Теперь, когда мне было известно, что он тоже ко мне неравнодушен, я должна была высказаться. Может, нужно было дать ему больше времени, чтобы привыкнуть, но я не могла сдерживаться, слова сами слетали с языка.
