У меня появилась мысль рассортировать наши проблемы по способам их решения, при этом я полагал, первоочередная задача — это закладная. Чтобы усадить Лэнгли и обговорить состояние наших финансов, пришлось выдержать настоящую битву. По его мнению, внимание к такого рода делам приводит в раболепное состояние. Однако из его чтения бухгалтерских книг я понял, что у нас достаточно средств, чтобы вообще расплатиться по закладной сполна.
— Давай так и поступим, тогда эти люди от нас отстанут, — предложил я, — и нам никогда больше не придется об этом беспокоиться.
— Если мы полностью расплатимся по этой чертовщине, то потеряем скидку по федеральным налогам, — возразил Лэнгли.
— Так ведь мы и не получим никакой скидки, если не станем платить вовремя, — сказал я. — Все, что мы получаем, это одни пени, которые перекрывают скидки. И зачем говорить о налогах, раз мы их не платим.
У него на это был ответ, как-то связанный с войной, однако он уводил в сторону, и я не уверен, что могу передать его в точности. Что-то про примитивные общества, которые превосходно обходятся без денег, затем последовала речь о корпоративном ростовщичестве, а потом он затянул песню: «Ой, из мрамора банки строены. / В них охрана у каждой двери, / А их сейфы набиты золотом, / За него горняки костьми полегли». Не различавший музыкальных тонов сиплый баритон Лэнгли был инструментом, которому невозможно отказать в силе. Я не позволял себе насмешек или разговоров о генетических капризах жизни, где музыкальная одаренность могла достаться только одному брату, а именно — мне. Меня заинтересовало только, какое отношение ко всему этому имеют горняки.
— Гомер, — сказал брат, — напомню тебе о происхождении нашей фамилии. Разве наши предки по отцовой линии не копались в недрах земли? Не были они разве рудокопами? Разве Кольер[28] — это не горняк?
Скоро мы уже обсуждали другие образованные от профессий фамилии: Пекарь, Бочар, Пахарь, Мельник — и рассуждали о капризах истории в таких фамилиях. На том наше финансовое совещание и закончилось.
В конце концов Лэнгли сдастся и полностью выплатит по закладной, но к тому времени мы уже будем известны всему городу, и в банк его пойдут сопровождать газетные репортеры и фотокорреспондент «Дейли ньюс», который получит Пулитцеровскую премию за портрет Лэнгли, который вышагивает по Пятой авеню в шляпе-колпаке, истрепанном пальто до колен, в шали, которую он скроил из мешковины, и домашних тапочках.
