— Вы сейчас отправитесь к королю с этим сообщением? Можно устроить немедленную аудиенцию, — предложил я в надежде стать свидетелем унижения напыщенного нунция. Но мой расчет не оправдался.
— Нет, — дерзко ответил мне святой отец, — мне предписано сначала увидеть некоего Эскоду, с которым я должен обсудить, как представить это дело его величеству. Я хотел бы получить у вас сведения об этом Эскоде. Вы знаете его?
— Эскода? Никогда не слышал этого имени. Возможно, он прибыл из Рима?
— Нет, нет. Странно, что вы не слышали этого имени.
— Святой отец, нахмурившись, извлек из складок своей сутаны пергаментный свиток. После небольшой паузы он по буквам прочел: — Хуан де Эскода.
Только тут меня осенило:
— Вы, по-видимому, имеете в виду Хуана де Эсковедо, — с улыбкой сказал я.
— Да, да, конечно же, Эсковедо, — со вздохом облегчения согласился нунций. — Так кто он? И где я могу его найти?
— Эсковедо служит секретарем дона Хуана и сейчас на пути из Рима в Мадрид.
— Тогда я ничего не буду предпринимать до его прибытия, — заявил святой отец, и на этом наш разговор закончился.
Меня поразила неосторожность Эсковедо. В послании из Рима ничего не говорилось о том, что планы дона Хуана нужно хранить в тайне от короля и меня или что участие самого Эсковедо также следует держать в секрете. Неблагоразумие было поистине удивительным. После того, как папский посланник удалился, я немедленно отправился к королю с докладом о его визите. Филипп был ошеломлен и разгневан моим рассказом; никогда прежде я не видел его в такой ярости. Филипп не из тех, кто дает волю своим чувствам, он всегда сохранял внешнюю невозмутимость. Но на этот раз его лицо исказилось до неузнаваемости, пальцы нервно теребили редкую бородку, а глаза налились кровью. Думаю, что если бы Эсковедо находился сейчас в пределах досягаемости короля, ему было бы нелегко спасти свою шкуру. Подождав, пока ярость короля немного утихнет, я принялся излагать ему свой план дальнейших действий.
— Дона Хуана некем заменить во Фландрии, — спокойно начал я.
Король гневно вскинул на меня глаза.
— Там он вам пока полезен, — продолжал я, не обращая внимания на то, что королевский гнев мог обратиться против меня. — Продолжайте использовать его в своих интересах, ваше величество.
— Вы предлагаете мне согласиться с планом папы? — недоуменно и сердито спросил Филипп.
— Да, согласитесь. Точнее, уступите.
— Уступить?! Мне?! Вы сошли с ума, дон Антонио!
— Уступите на словах, создайте видимость уступки. Нам надо выиграть время. Не соглашайтесь прямо, ответьте неопределенно, дайте понять Риму, что сначала нужно уладить дела во Фландрии, а затем можно подумать и об Англии. Это окрылит вашего брата, придаст ему сил для скорой победы над фламандцами. Вы же, в сущности, ничем себя не свяжете.
