Так гадал Антонио Перес, отдыхая в тени вековых деревьев. Уже одно то, что у него были сомнения относительно намерений маркизы, говорило о происшедших с ним переменах. Сегодняшняя встреча и злая ирония маркизы де Шантенак убедили Антонио в его предположениях. Она усомнилась в его испанском происхождении! Можно ли выразить свои намерения яснее? Разве не вошло в поговорку, что испанец скор на любовь так же, как и на ревность? О Испания, благословенная земля жгучего солнца и ослепительных красок, страна, где вожделение и благочестие идут рука об руку, где страсть и покаяние неразлучны, где сам воздух напоен любовью! Действительно, разве сын такой страны может остаться равнодушным к заигрываниям прекрасной дамы? Антонио был испанцем, и он докажет это маркизе де Шантенак! Сегодняшняя встреча разбудила его сердце, погруженное в дремотный покой. Глядя на горные вершины, Антонио принялся вспоминать давешний разговор.
Как и во время предыдущих встреч, маркиза упрекала его в том, что он никогда не бывает у нее в гостях в замке Шантенак и не отвечает на ее частые визиты в По.
— Вы молоды, красивы и одиноки, мадам! Люди же злы. Мои визиты в Шантенак могут вызвать сплетни и пересуды, — оправдывался Антонио.
— Неужели вашу испанскую гордость способно задеть злословие пустых и никчемных глупцов?
— Я думаю о вас, мадам.
— Обо мне? — Маркиза горько усмехнулась. — За моей спиной злословят уже давно. Я стараюсь не замечать косых взглядов, не слышать оскорбительного шепота. Даже слуги в этом замке дерзят мне.
— Тогда почему же вы здесь бываете? — без обиняков спросил Антонио. Но, заметив внезапно изменившееся выражение лица маркизы, поспешно добавил: — Простите меня, я знаю, что вами руководят милосердие и доброта, я ценю ваше отношение, но…
— Милосердие? — резко оборвала его маркиза и с невеселым смехом еще раз повторила: — Вы сказали, милосердие?
— Но если не милосердие, не сострадание к моим бедам, то что же?
— Об этом вам лучше спросить самого себя, — маркиза залилась румянцем и отвела взгляд от его темных, вопрошающих глаз.
— Маркиза… — Он запнулся. — Я не смею…
— Не смеете?
— Как я могу?! Я уже не молод, тело мое разбито, а душа онемела от несчастий, постигших меня. Вы же в расцвете молодости и красоты.
Маркиза посмотрела в усталое лицо, на котором страдания и беды оставили неизгладимые морщины, и мягко ответила:
— Завтра вы приедете ко мне в Шантенак, друг мой.
— Я испанец, а для испанца «завтра» не существует.
