По мнению украинских аналитиков, Тимошенко из тюрьмы не хотел освобождать лично президент Янукович, видевший в ней опасного конкурента на грядущих президентских выборах. Представители Евросоюза Патрик Кокс и Александр Квасьневский настаивали не только на освобождении госпожи Тимошенко из тюрьмы, но и на возможности ее участия в президентских и парламентских выборах. Как можно было освободить Юлию Владимировну, приговор которой подтвердили все судебные инстанции Украины, не нарушив при этом законодательство страны, украинские власти не знали или не хотели знать. По мнению юристов, сделать это было невозможно. Да в общем-то никто и не собирался. Тем не менее освобождение Тимошенко и ее участие в выборах являлись обязательными условиями подписания Соглашения об ассоциации. Иногда украинской власти предлагали более мягкий вариант — хотя бы выпустить Юлию Владимировну на лечение в берлинскую клинику Шарите, но подписания Соглашения этот вариант никак не гарантировал.
С законом о борьбе с дискриминацией дело обстояло гораздо комичнее. За закон, предполагавший в числе прочего равные права для ЛГБТ и обычных граждан, отказывались голосовать даже самые европейски ориентированные депутаты и фракции Верховной рады: мол, избиратели не поймут. Ведь несмотря на колоссальное количество тематического компромата на депутатов, журналистов и чиновников, к геям и лесбиянкам на Украине отношение до сих пор крайне настороженное. Тут уместно вспомнить, что представителей ЛГБТ с радужным знаменем чуть не избили на Евромайдане еще в самые вегетарианские первые дни.
Хотя закон этот был реально необходим для евроинтеграции, по крайней мере, в части введения для граждан Украины безвизого режима со странами ЕС. Таким образом страны ЕС предполагали защитить себя от наплыва беженцев: приезжает, мол, гей-пара, скажем, в Брюссель и немедленно идет просить политического убежища — на родине угнетают, а чиновники им под нос закон о запрете дискриминации: не должно быть у вас проблем на родине, возвращайтесь домой.
Закон о запрете дискриминации был лишь одним из так называемого «европейского пакета» законов, но за остальные — в основном они касались создания различных бюрократических межведомственных структур по борьбе с коррупцией — к середине ноября 2013-го Рада худо-бедно проголосовала.
Короче говоря, на 21 ноября подписание Украиной Соглашения об ассоциации с Евросоюзом на саммите ЕС в Вильнюсе было не просто под вопросом, а практически нереально. Настолько под вопросом, что примерно за неделю до исторического заявления премьера Азарова о неготовности Украины подписать документ появилось обращение Федерации профсоюзов Украины к президенту и правительству с просьбой отложить подписание документа хотя бы на год, чтобы предприятия успели подготовиться к новым технологическим стандартам и им не пришлось массово сокращать сотрудников. Аналитики тогда сочли это заявление способом Януковича сохранить лицо, поскольку подписание Соглашения на Вильнюсском саммите было провалено уже заранее. И осведомленные люди — а Мустафа Найем и его товарищи по журналистскому и майданному делу были в этом вопросе в числе самых осведомленных в стране — прекрасно представляли себе полную бесперспективность евроинтеграции Украины в ближайшее время.
