— Томас Сойер, где вы были семнадцатого июня, около полуночи?
Том глянул на железное лицо Индейца Джо, и его язык прилип к гортани. Слушатели затаили дыхание, но голос не повиновался Тому. Однако через несколько мгновений мальчик чуть-чуть овладел собой, так что некоторые сидевшие в зале расслышали его тихий ответ:
— На кладбище.
— Пожалуйста, громче. Не бойтесь. Итак, вы были…
— На кладбище.
Презрительная улыбка мелькнула на лице Индейца Джо.
— Не находились ли вы где-нибудь поблизости от могилы Горса?
— Да, сэр.
— Пожалуйста, чуточку громче. Как близко вы были от могилы?
— Так же близко, как теперь от вас.
— Вы спрятались или стояли на виду?
— Спрятался.
— Где?
— За вязами, рядом с могилой.
Индеец Джо чуть заметно вздрогнул.
— С вами был еще кто-нибудь?
— Да, сэр, я пошел туда с…
— Остановитесь, погодите. Нет надобности называть сейчас вашего спутника. В свое время мы допросим и его… Вы что-нибудь принесли с собой на кладбище?
Том колебался. Он был, видимо, сконфужен.
— Говорите, не бойтесь, мой друг, — истина всегда достопочтенна. Что же вы принесли туда?
— Только… дохлую кошку.
По зале пронеслась струя веселья. Судья позвонил в колокольчик.
— Мы представим суду скелет этой кошки. А теперь, мой друг, расскажите нам все, что вы видели, расскажите, как умеете, все без утайки и не бойтесь ничего.
Том начал — сперва нерешительно, потом понемногу увлекся; речь его полилась живее; скоро в зале суда раздавался один только его голос, остальные звуки затихли, слушатели с разинутыми ртами, затаив дыхание, ловили каждое его слово, не замечая времени, — так они были увлечены и потрясены его жутким рассказом. Общее волнение достигло предела, когда Том дошел до сцены убийства:
— А когда доктор хватил Меффа Поттера доской по голове и тот упал, Индеец Джо кинулся на него с ножом и…
Трах! Быстрее молнии метис вскочил на окно, оттолкнул пытавшихся удержать его и был таков!
Том еще раз сделался знаменитым героем. Взрослые опять баловали его, а дети завидовали ему. Он стяжал себе бессмертную славу: местная газетка расхвалила его до небес. Некоторые даже предсказывали, что быть ему президентом, если его до той поры не повесят.
Как водится, легковерная, переменчивая публика раскрыла свои объятия Меффу Поттеру и ласкала его с такой же горячностью, с какой только что бранила и оскорбляла его. В данном случае это рисует людей с самой лучшей стороны, и, значит, порицать их за это не следует.
Дни Тома были днями торжества и веселья, но его ночи были исполнены ужаса. Индеец Джо постоянно омрачал его сны и грозил ему жестокой расправой. Никакие соблазны не могли выманить мальчика из дому после заката.
