Ми всiх катiв зiтрем на порох,
Повстань же, вiйсько злидарiв!
[3]Причем, несколько изменив звучание, пели не «всiх катiв», а «всiх Котiв», то есть «всех Котов», а иногда и еще проще: «Петра Кота зiтрем на порох», и эта угроза кулаку, атаману банды гремела как клятва. Полутысячная аудитория стоя поддерживала бедняков, и звуки песни, вырываясь из помещения театра, разносились над селом.
После первого действия скамьи отодвигались к стенам, и начинались танцы. Иногда открывал их сам Латка, пройдясь по залу с какой-нибудь молодой женщиной, но не это было главным номером программы. Публика ждала другого.
Из Софиевки, лежавшей верстах в тридцати, узнав о спектакле, приезжал инструктор упродкома товарищ Башмак, чернобровый красавец лет тридцати пяти с длинными казацкими усами. Он здоровался со всеми, но особенно крепко жал руку Петру Самарскому — первому на селе танцору, хоть ему и доставалась всегда роль «без речей». Какая бы ни была жара, товарищ Башмак приезжал в овчинном полушубке, и это никого не удивляло.
И вот скамьи раздвигали, зрители становились в круг, освободив место для пляски, и все затихало в ожидании.
— Играй, музыка! — кричал Иван Гаврилович, и музыканты исполняли гопак.
На середину зала выходил в полушубке на одном плече товарищ Башмак и неторопливо плыл в танце. Но уже через минуту он ускорял шаг, сбрасывал полушубок на пол и, с каждым мгновением набирая скорость, уже не плыл, а летел, выгибаясь и распрямляясь, шел вприсядку и подпрыгивал, чуть не падал, снова вскакивал и снова шел вприсядку. Музыканты играли все быстрей и быстрей, товарищ Башмак швырял уже наземь и чумарку и в бешеном кружении выполнял одному ему известные коленца и выкрутасы, пока музыканты, дойдя до пределов возможного, не останавливались. Тогда останавливался и он.
Наградой инструктору упродкома товарищу Башмаку был гром аплодисментов, а Петро стоял уже готовый, тоже в полушубке на плече, ждал сигнала, и лицо у него было серьезное, как перед экзаменом.
— Играй, музыка! — снова выкрикивал Латка.
Музыканты повторили гопак, и на середину зала выходил Петро. Он, как и Башмак, начинал медленно, а заканчивал в бешеном темпе, находя все новые и новые варианты этого старинного народного танца, так что в конце просто ходил на руках.
Петра награждали такими же громкими и дружными аплодисментами, как и его соперника, и никто не мог бы сказать, который из них танцует лучше.
Зал гудел, начинались массовые танцы, молодежь кружилась в вальсе, танцевала казачок, краковяк, польку, а после второго действия, в антракте, снова соревновались Самарский и Башмак.
