— Хотите, я расскажу вам об одном еврее из нашего города. О портном Бляхе, которого убили деникинцы…
— Не хочу! — резко оборвал его Нойко, не скрывая недовольства.
Ивась стал прощаться. По дороге домой он думал о лицемерии Нойко и о портном Бляхе, историю которого знал весь город.
Ивась познакомился с Бляхом, когда тот шил ему шинель. А в 1917 году узнал и о его воинственном характере, послушав, как этот щуплый портняжка призывал участников митинга к кровавой расправе со всеми буржуями. Демобилизованный из армии по болезни, он ходил в солдатском обмундировании и в башмаках с обмотками, которые называл «обметки». Кровожадные призывы портного никак не гармонировали с его видом, вызывая чаще смех, чем страх, и все же кое-кто из местных буржуев боялся Обметки, как прозвали Бляха после войны.
Кровожадность Обметки подверглась проверке в 1918 году, когда прогнали австро-немецких оккупантов. Ревком поручил ему и еще нескольким коммунистам привести в исполнение смертный приговор над пойманным гетманским палачом. И тут оказалось, что Блях не смог разрядить винтовку в негодяя, замучившего десятки людей.
— Не могу убивать, — беспомощно моргая глазами, шептал Блях товарищам.
— Да ведь ты же кричал! Тебе же и поручили, потому что ты кричал!
— Не могу…
На следующий день об этом стало известно всему городу, и насмешкам над Обметкой не было конца.
Второй раз Бляху дали винтовку летом 1919 года, когда его, как и всех партийцев, зачислили в коммунистический батальон, защищавший город от деникинцев. Батальон, занявший оборону за Самарой, разгромила конница генерала Май-Маевского, и только очень немногим удалось переплыть реку. Блях был среди этих немногих, и теперь он с дикими от страха глазами бежал по улицам города от белогвардейцев. Без пояса, с развязавшимися и волочившимися по земле обмотками, он изо всех сил топал по мостовой, слыша позади цокот копыт вражеской конницы.
Когда он выбежал на центральную улицу, из ворот дома Зусмановича показался хозяин — владелец паровой мельницы, а из дома напротив — собственник типографии Кацман. Увидав Бляха в таком жалком виде, они подняли его на смех.
— Герой! — кричал Зусманович. — Завяжи свои обмотки! Го-го-го…
— Посмотрите на этого героя! — хватался за свой толстый живот Кацман.
Блях остановился и, потрясая винтовкой, крикнул:
— Мы еще вернемся! Тогда посмеетесь!..
Но его угроза вызвала только новый взрыв хохота.
— Стрельнуть бы тебе в пузо! — Блях наставил винтовку на буржуя, но тот не переставал смеяться.
