Первое полугодие 1919 года было наполнено событиями, приносившими юному поборнику коммунизма надежду и радость. Разгром похода Антанты и создание Венгерской советской республики возвещали победу мировой революции. Но вскоре на политическом горизонте собрались тяжелые тучи, а летом деникинские белогвардейские банды захватили Украину и двинулись на Москву.
Осенью 1919 года Карабутенко ехал в гимназию, так сказать, с опаской — в городе были белые, а он — родственник коммуниста. Поселился он у своего первого квартирохозяина — Сергия Евтихиевича, двое старших детей которого были деникинцами, а третий — оголтелым петлюровцем.
В первый же вечер Сергий Евтихиевич подсел к Ивасю и восхищенно рассказал о победах генерала Шкуро, о мудрости генерала Деникина и чистоте морального облика генерала Май-Маевского, части которого брали город. Ивась слушал потупясь, боясь поднять глаза, чтобы не выказать своего отвращения к рассказчику. А тот, не замечая настроения слушателя, продолжал петь восторженные дифирамбы палачам народа.
— Тут у вас на площади перед собором деникинцы повесили одного нашего из Мамаевки, — угрюмо сказал Ивась.
— Возможно, — равнодушно сказал Сергий Евтихиевич, — но ты слушай…
— Бывшего царского офицера, штаб-ротмистра Никодима Латку, — снова перебил его Ивась.
— Чего не бывает… Но ты слушай… — нетерпеливо обрывал юношу хозяин квартиры и, захлебываясь, продолжал говорить о благородстве защитников «единой и неделимой».
Но Ивась не слушал. Он вспомнил, как плакал Иван Латка, когда ему сказали о смерти брата. Иван был тогда председателем Мамаевского комбеда и о трагедии коммунистического батальона, оборонявшего уездный город от деникинцев, узнал от бойцов, избежавших плена и смерти. Теперь Иван Латка далеко, он вместе с Хомой где-то воюет… Может, тоже погиб?. А Хома? Жив ли?..
Ивась поднял глаза и с ненавистью посмотрел на Сергия Евтихиевича, но тот, захваченный рассказом, не заметил выражения лица своего квартиранта.
В шестом классе из сорока гимназистов осталось меньше половины, кое-кто из помещичьих сынков покинул уезд еще когда бежали немцы, другие ушли добровольцами с передовыми частями белогвардейцев. Куда-то пропал Аверков. Ивася встретили настороженными взглядами, а на другой день занятий на его парте появилась надпись: «Тут сидит коммунистическая сволочь». Кто же это написал? Ивась окинул взглядом класс и встретил не одну пару враждебных глаз. Его сосед по парте Володя Гавриш, новенький, сын железнодорожника, недавно назначенного к ним на станцию, увидел надпись и сказал:
