Думай, как Эйнштейн | страница 61

Свой титанический труд Эйнштейн продолжал, даже когда война уже бушевала вокруг него по всей Европе. В 1944 году, ломая голову над принципом эквивалентности, он признался Генриху Зангеру: «Природа показывает нам только хвост льва. Но я нисколько не сомневаюсь, что лев у нее тоже имеется, просто из-за своих огромных размеров он не может явить нам себя сразу весь целиком. Мы созерцаем его примерно настолько же, насколько его видит сидящая на нем блоха».

И вот наконец в 1915 году он разгадал все тайны Общей теории, распутав клубок взаимоотношений пространства, времени, энергии и материи. И сам назвал свое детище «теорией несравненной красоты». В ньютоновском мире пространство и время были неизменными, а сила гравитации неким мистическим образом существовала отдельно от них. В эйнштейновском мире, однако, и пространство, и время изменялись под действием гравитации и сами же влияли как на нее, так и на все объекты и события в пределах ее господства. Как писал Макс Борн, эта теория – «величайший подвиг человеческого мышления перед лицом природы, самое удивительное сочетание философского постижения, физической интуиции и математического мастерства».

Упорство, с которым Эйнштейн формулировал Общую теорию относительности, – лишь очередное доказательство его способности потрясающе стойко переносить все трудности и препоны злодейки-судьбы. Инстинктивная вера в то, что он на верном пути в развитии своих идей, всегда оказывала ему неоценимую службу.

Непонятно, впрочем, сражался ли он с этими трудностями как-то осознанно. С ранней юности он с удовольствием пробирался по жизни своим, никем не проторенным путем, преследуя собственные интересы и не боясь громко заявлять миру о намерениях – как, например, в случае с его решением отказаться от немецкого гражданства, не дожив и до двадцати лет. Уже став взрослым, он заводил широчайший круг друзей и знакомых, где бы ни доводилось жить, и, как мы уже не раз замечали, не испытывал особых проблем в общении с противоположным полом.

Цитата, вынесенная в эпиграф этой главы, – возможно, самая яркая демонстрация его напускной храбрости в личной жизни. Обещание это он сделал Милеве в 1918 году – после того как уже несколько лет она не давала ему развода (что указывает на его страстное желание разойтись с нею официально). К февралю 1919 года их развод наконец состоялся, и в 1922 году вся оговоренная сумма оказалась у нее на счету. И хотя можно только гадать, каким гротеском обернулась бы ситуация, не получи он Нобелевской премии, – история насчитывает очень мало претендентов на эту награду (как до, так и после Эйнштейна), настолько уверенных в себе, чтобы так нагло распоряжаться деньгами еще до их получения.