Я интересуюсь политикой, но не занимаюсь ею: я от этого далек. А то, что происходит у нас, не политика. Это жажда денег, накрывшая страну.
Мне нравятся православные люди, они мне близки. Но я никогда не буду бороться против тех, кто верит во что-то другое. Вероисповедание – более правильный путь, нежели все та же политика.
Я пунктуальный. Эта черта появилась после того, как я однажды умудрился пропустить спектакль. Поехал кататься на горных лыжах и опоздал. Тогда на меня больше всего повлияла реакция моих родителей: для них мир кончился. И с тех пор я стал к этому так же относиться.
МНЕ НРАВЯТСЯ ПРАВОСЛАВНЫЕ ЛЮДИ, ОНИ МНЕ БЛИЗКИ. НО Я НИКОГДА НЕ БУДУ БОРОТЬСЯ ПРОТИВ ТЕХ, КТО ВЕРИТ ВО ЧТО-ТО ДРУГОЕ
Есть в жизни незаменимые люди. Например, Сережа Шкаликов. Он умер в 1998 году. У нас шел спектакль, где он был занят, – «Максимилиан Столпник», который я поставил как приглашенный режиссер по пьесе Ивана Охлобыстина. Помню, меня вызвал Олег Николаевич Ефремов, мой папа, и спросил: «Ну что, сыграешь?» Я даже не отказался – просто прошептал, а может, проорал: «Ты что, с ума сошел?!» – и выбежал из кабинета.
И во власти есть порядочные люди. На мой взгляд, незаменимым был Михаил Горбачев, воспитанный «Таганкой» и «Современником». Он смог эту махину сдвинуть. Ему удалось то, чего не сумел Солженицын. Таких людей единицы, и они лишь подтверждают общее правило. Основная часть тех, кто у власти, – либо прагматики, либо аппаратчики, либо…
1990-е годы, что бы ни говорили, были счастливым временем для России, потому что она была бедной, но честной. Все было четко: бандиты – значит, бандиты, милиция – значит, милиция. А сейчас все смешалось.
Я родился в семье замечательных людей. Были бабушки и дедушки, чудесные мама с папой – я их обожал. Но вместе за одним столом мы встречались очень редко, разве что на Новый год. И не было у нас таких вещей – советоваться друг с другом.
Фамилия в жизни и мешала, и помогала одинаково. У меня не только папа и мама актеры. Дед – оперный режиссер Борис Покровский. Прапрадед – Иван Яковлевич Яковлев, создатель чувашского алфавита и письменности, он был другом отца Ленина, в свое время открыл 300 школ и перевел Библию на чувашский язык. Мне всегда говорили, что я не могу их подвести.
Семья – это чудесно, но сложно. Если ощущать ее как ячейку общества, она начинает тяготить. А вот ответственность за своих близких я чувствую: не чувствовал бы – не работал.
