Разумеется, ничего «хорошего» во всем этом нет, но при том состоянии, в котором страна оказалась за период с февраля по октябрь, создание крайне жесткого и просто жестокого режима было, без сомнения, единственным способом восстановить государственную власть и по вертикали, и по горизонтали (то есть сохранить, насколько возможно, территорию России).
Я определил кадетскую и меньшевистско-эсеровскую программы перестройки России как чисто утопические; ныне же множество авторов называет реализованной утопией СССР, странно не замечая очевидной несерьезности своего тезиса, ибо слово «утопия» обозначает феномен, которого нет и не может быть на земле, а ведь СССР в течение нескольких десятилетий являл собой одну из двух великих держав мира!..
Действительно утопической, подобно кадетской и эсеро-меньшевистской, была первоначальная большевистская программа, основывавшаяся на том, что в близком будущем свершится мировая или хотя бы общеевропейская пролетарская революция; большевики в массе своей рассматривали себя как «передовой отряд» такой революции, который обретет прочное положение только после ее победы. И «отступление» в форме нэпа стало неизбежным после осознания утопичности победы мирового пролетариата.
К середине 1920-х годов был утвержден курс на «социализм в одной стране», а к середине 1930-х начался поворот к патриотизму (хотя еще не столь давно слово «патриот» означало врага революции). Об этих кардинальных изменениях политически-идеологического курса ныне часто говорится как о выражении личной воли Сталина. Но так думают люди, которые до сего дня не смогли освободиться от «культового» истолкования хода истории и только поменяли знак «плюс» на «минус», осуждая то, что ранее превозносилось.
Кстати сказать, тезис о «социализме в одной стране» первым выдвинул и обосновал вовсе не Сталин, а его будущий противник Бухарин, и эта смена курса, как и позднейшее «воскрешение» патриотизма, была порождена естественным и в сущности неизбежным ходом самой истории; после катаклизма революции бытие страны в той или иной мере возвращалось, как говорится, на круги своя. И во второй половине 1930-х годов большевики левацкого толка с полном основанием говорили об определенной «реставрации» в стране дореволюционных порядков.
А в наше время последовательный «антикоммунист» Михаил Назаров пишет об СССР: «Необходимо увидеть в национал-большевизме патриотизм, в покорности угнетению терпеливость и жертвенность, в ханжестве целомудрие и нравственный консерватизм, в коллективизме соборность и даже в просоциалистических симпатиях стремление к справедливости и антибуржуазность как отказ от преобладания материальных целей в жизни».
