Точно так же обстоит дело и с наиболее выдающимися людьми, причисляемыми к «славянофилам». Помимо прочего, Иван Киреевский или Тютчев гораздо лучше знали и гораздо глубже понимали истинные ценности Запада, чем абсолютное большинство «западников», и потому есть основания утверждать, что они ценили Европу выше, чем «западники»!
В свете всего сказанного естественно сделать вывод, что деление на «западников» и «славянофилов» уместно по отношению к «второстепенным» идеологам XIX века, к той «середине» и «улице», о которых говорил Достоевский. Что же касается тех идеологов, чье наследие сохраняет самую высокую ценность и сегодня, то зачисление их в эти «рубрики» только затрудняет или вообще делает невозможным истинное понимание их духовного творчества.
К действительным «западникам» и «славянофилам» следует причислить тех идеологов и деятелей, которые исходили не из истинного понимания Европы и России, а из, по сути дела, субъективистских догм, согласно которым в качестве своего рода «идеалов» представали либо Запад, либо Русь, именно Русь, поскольку послепетровская Россия, гораздо теснее связанная с Европой, во многом отвергалась догматическими «славянофилами».
Но следует знать, что такой идеолог высшего уровня, как Иван Киреевский, писал о закономерности и «неотменимости» реформ Петра, возводя их истоки еще к середине XVI века. И утверждал, говоря о «форме» допетровского быта страны: «Возвращать ее насильственно было бы смешно, когда бы не было вредно». А в одном из последних сочинений высказался еще резче, отметив, что если бы ему пришлось хоть «увидеть во сне, что какая-либо из внешних особенностей нашей прежней жизни… вдруг воскресла посреди нас и… вмешалась в настоящую жизнь нашу, то это видение… испугало бы меня». Истинный путь России Киреевский видел в развитии присущих ей «высших начал» духовности, которые, по его словам, должны господствовать над «просвещением европейским» (ведь Россия все же не Европа!), однако «не вытесняя его (европейское просвещение. – В. К.), но, напротив, обнимая его своею полнотою».
Догматические же «славянофилы» стремились именно «вытеснить» из России все подобное Западу, а «западники» – превратить страну в подобие Европы, что означало, понятно, «вытеснение» основ бытия России.
Но и то, и другое – только догмы, которые не были плодами понимания исторической реальности, а потому и не могли осуществиться.
Как уже сказано, деление на «западников» и «славянофилов» нанесло тяжкий вред общественному сознанию России. Вместо того, чтобы вдумываться в духовное творчество высшего уровня, скажем, творчество Ивана Киреевского и Герцена, которые не столько противостояли, сколько дополняли друг друга, людям как бы предлагалось «выбирать» одно из двух: либо «западничество», либо «славянофильство». В результате из наследия тех же Киреевского и Герцена усваивалось только то, что соответствовало двум противостоявшим догмам.
