- Ну что, - обратился он ко мне, - удивлен, что мне приходится всем этим заниматься? А что же, тысячу лет вашего благоденствия слоняюсь без роду, без племени, а? Ты пытаешься вспомнить всего лишь одну только строчку, вернуться во времени - и не можешь, а мне каково? Да знаешь ты этот бесконечно тоскливый напев, выдох этот, рвущий душу, стон-ли? морок? - молитву, проклятие... - знаешь, мы сидели в ту ночь у костра, пели песню. Ну что за Время, что за песня? Тогда к тебе приходили друзья, много друзей, ты работал художником-оформителем по свободному найму в парке... В ветхой сторожке вы пили вино, теплое вино с приставшими травинками, листиками, муравьями. А в углу сторожки непонятно отчего торчал огромный черный сейф... ну? - "в сторожке, в парке, в черном сейфе - я буду хранить бутылки, что выпил за это лето..." ведь так? Точно?
...это было тебе видение. Светлое видение, орбитальный сон не
случается просто так, в этих местах люди издавна ставили Храмы - там
сумеречный Космос запросто входит в человека... ты уже знаешь, все
произошло, смерть пролетела над нами, капитан Арсалан не зря носил
куртку с выбитым полустертым номером "девять", он мертв... он
повернул трактор когда остался один, он повернул ваш проклятый
трактор и двинулся назад, он съел это пространство ночи, эту дорогу
замкнул плато Хурамчир, теперь там опустилось Абсолютное Не...
никто не сможет проникнуть туда, узнать, изменить что-то... так ему
было назначено, это последняя привилегия Прыгуна В Абсолютное Не...
но перед смертью он велел передать тебе свою радиоклипсу - вот она,
это знак особой с в е р хпосвящениости! и странно, что это ты
хм... дизайнер нечаянной радости... говорят, ты писал какую-то
картину, "Постигший Тишину", да? интересно... но ты можешь теперь
быть в Абсолютном Не... можешь воспользоваться каналом телепортации
"Всем! всем! всем!" если тебе это нужно, конечно, если ты знаешь
зачем? а настигнет тебя белый и синий Космос, задушат неопознанные
континенты и голубые шарфы разновеликой глыбы морей, заморочат белые
стихи, подступят тоской к горлу сигареты великих снежных равнин - ты
будешь знать, что делать, будешь знать...
Завершил я свои тревоги и дела, раздал долги, написал смертные письма. От радиоклипсы в голове носились режущие лезвия чаек, скрипел и шоркал прибой, задыхался с надрывом стеклянный ветер.
Так оказался я в Абсолютном Не...
Ничего, собственно, не произошло: реяли ненастные закаты, стоял багровый зной и наш трактор в самом начале плато, откуда мы и двинулись в аппокалипсический путь - кривая короста полосующего удара рубанула самое сердце глубинной Азии, раскаленным батискафом солнце опускалось в медную машинную гору. Я бродил в зарастающих уже травой коридорных недрах - везде царила Тишина, по стенам пробились плети растений, приборы и пульты курчавились мхом, цветущий сумрак заполонил все вокруг. Бассейн растекался озером с зеленой водой, с небольшим журчащим водопадиком, нижний машинный зал болотился, рос унылыми березками, там и сям как серые валуны были раскиданы роботы... А мы-то молились этим набитым электроникой идолам, этому линолеумному небу, пластмассовым мыслям..! - а ты гляди-ко, стоило лишь отстранить свое вездесущее влияние, как они стали ровным счетом ничего! - нуль, тлен, морок.
