– Я вернулась домой неделю назад, – поведала она непринужденным тоном, будто уезжала на курорт. – Конечно, я была занята тем, что наводила везде порядок, но на первом месте в моих мыслях был ты.
– Откуда ты знала, где я нахожусь? – спросил я.
Моя дислокация, будучи тесно связанной с местом, где жила Джилл, являлась тщательно хранимой тайной. Никто не стал бы подвергать Джилл опасности и выкладывать первому попавшемуся встречному мои координаты.
Она нахмурила брови.
– Я получила странное сообщение. Анонимное. Там говорилось, что ты переживаешь «трудные времена» и я тебе нужна. Там имелся твой адрес и строгое указание никому о нем не говорить, поскольку ты выполняешь важное поручение королевы. Я полагаю, что ты каким-то образом пытался защитить нас от стригоев. Весьма впечатляет, Адриан.
«Переживаю трудные времена». Именно так накануне вечером Джилл оправдывала меня, когда я забыл про ее показ мод. Я чуть было не застонал. Никто не будет рисковать благополучием Джилл и сообщать моей матери, где я нахожусь, – кроме самой Джилл.
– Кто-нибудь знает, что ты… на свободе? – осведомился я.
– Нет, конечно, – ответила мама с обиженным видом. – Я никогда не выдаю тайн, которые связаны с будущим мороев. Если существует способ уничтожить стригоев, то я внесу свой вклад и буду помогать тебе в твоем деле. Хотя должна признать, милый, ты и впрямь выглядишь не очень хорошо.
Ладно. Похоже, мама считает, что мы в Палм-Спрингсе просто вели научные исследования и изучали стригоев. Неплохая легенда. Будем надеяться, что теперь она не станет слишком волноваться по этому поводу.
– «Не очень хорошо» – это мягко сказано, – заметил я.
Она накрыла ладошкой мою руку.
– Что случилось? Ты был таким молодцом! Насколько я поняла, ты снова посещаешь занятия? И ты служил королеве?
Вздрогнув, я вспомнил, что до сих не узнал насчет оставшихся двух предметов. Должен ли я и по ним сдавать заключительные экзамены? Или надо подготовить финальный проект? Я был так потрясен приездом мамы и возможностью убраться из города, что совершенно забыл навести справки в колледже. Значит, я распрощался с последней возможностью окончить колледж. Мама говорила об учебе с такой гордостью, что я не смог сказать ей эту часть правды.
– Угу, дел было много, – промямлил я туманно.
– Тогда что случилось? – повторила она свой вопрос.
Я встретился с ней взглядом и прочел в нем нетипичное сочувствие, которое видели от нее очень немногие. До тюремного заключения ее считали чопорной аристократкой Даниэллой Ивашковой, холодной и равнодушной к окружающим. Я тоже знал ее такой, но бывали редкие и яркие минуты, когда она превращалась в заботливую мать. И неожиданно я выложил ей правду… вернее, некий ее вариант.
