Это была красивая, голубоглазая, стройная девушка с длинными прямыми волосами. Пока Марина Летунова приближалась к сцене, завуч громко произнесла одновременно и Марине, и в зал:
– Наша Марина Летунова! Наша гордость! Отличница! Мариночка, спасибо, ты не раз поддержала честь школы! И всегда хороню училась! На многих олимпиадах, соревнованиях – всегда побеждала! Красный аттестат! Вот, смотрите, ребята! Одни пятёрки! Молодец, Марина!
И в ответ раздались дружные аплодисменты соучеников Марины. Марина взяла свой аттестат зрелости. И почувствовала, как она счастлива, – и от тех слов, что были сказаны всем, и от всего: от весны, от праздника окончания школы. Она была так счастлива, что прижала свой аттестат к груди и… взлетела, как всегда при этих взлетах закрыв глаза. Она слышала смех в зале, как кто-то свистел, кто-то аплодировал.
Директор школы, помрачнев, обращаясь к завучу, полушепотом произнесла:
– Ну, вот опять! Неужели сегодня нельзя без этого?! Улетела, не дослушав, а я целую речь приготовила.
Учительница пения, нежно глядя на улетающую через школьное окно в небо Марину, попыталась защитить свою любимицу, продолжая играть туш вслед летящей Марине:
– Мариночка не виновата! Она не нарочно! Это у неё от счастья случается! Это у неё наследственное! Мариночка не хотела Вас обидеть!
Мариночка выпорхнула, не оглядываясь, и летела над весенним Ругачёво, над его улочками. Знавшие её с детства соседи, поднимая головы, здоровались с нею, привычно помахивая ей рукой, и спешили дальше по своим делам. Мариночка подлетела к своему дому – к обшарпанной блочной пятиэтажке на улице Мира. И легко вспорхнула на балкон своей квартиры на пятом этаже. Тихонько притаилась там, задумав «напугать» своим прилётом маму и бабушку. Ведь не каждый же день она летает. Бабушка как раз гладила для Мариночки платье для выпускного бала в школе, а мама читала ей вслух женский журнал. Это была статья о гипербореях. Марина заслушалась. Мама произносила старательно фразы из этой статьи, чтобы глуховатой бабушке было хороню слышно.
– Загадочные гипербореи… проживали на территории современной России. Они летали. Легко и далеко…
Но неожиданно бабушка прервала её чтение:
– Так, может, и Витька-то твой тоже от тех гиперболеев произошел?
Мама Марины даже расстроилась, тому, что, как всегда, «на самом интересном месте» нужно все испортить.
– Гипербореев! Болеев… Тоже скажешь, мама! Но бабушка заспорила с нею:
– А правильнее сказать «болеев!» То есть – «гиперболеев». Ну чем не болезнь, хроническое заболевание! Наследственность, Дарвин, он ведь не дурак был, соображал: кто от кого произошел… Вот и Мариночка наша с «отягощенной наследственностью»! Помнишь, ведь так доктор в её карточке и написал: «отягощенная наследственность», когда узнал, что от Витьки ей передалось летание. Хотя ведь правильнее было бы «облегченная или летучая наследственность». Посмеялся тогда доктор: «Пусть летает! Главное, чтоб не летальный исход».
