Они перебрались в комнату за письменный стол. Задачка была очень простая: вывести простые числа меньше N. То есть N сначала вводишь, а потом уже найденные простые числа выводишь, куда уж проще? Игорь сидел на стуле и смотрел тетрадку с курсовой, а Татьяна примостилась рядом на табуретке. Ей явно кто-то помогал, вряд ли бы она до цикла с шагом в два догадалась.
– А оператор вывода у тебя где? – поинтересовался Игорь.
– А где он должен быть-то, где? – проявляя деланную заинтересованность загдекала Татьяна, наклонясь при этом якобы к тетрадке с курсовой, но все больше и больше прижимаясь к Игорю. В какой-то момент она практически вся навалилась ему на спину, а правая ее грудь вдавилась Игорю в плечо. Несмотря на то, что оба они были пока одеты, Игоря окатил такой жар, исходящий от Татьяны, что у него на лбу даже выступила испарина. Как тут объяснять про программирование что-то, но Игорь попробовал:
– Да вот где-то здесь или здесь должен быть оператор write.
Татьяна не успела в очередной раз загдекать, потому что во входной двери повернулся ключ. Она резко отпрянула от Игоря, метнулась в прихожую, не забыв на ходу посмотреться в зеркало, а Игорю крикнула:
– Это, наверно, мама пришла, только почему так рано?
Все оказалось именно так. Дальше последовали представления: «Это моя мама, Наталья Сергеевна, а это мой однокурсник
Игорь, он мне с курсовой помогает». В ответ Игорь сказал, что ему уже пора, а то ехать далеко, в Подмосковье, не забыв спросить у Тани про конспекты работ Ленина.
Татьяна на прощание шепотом извинялась в прихожей, что совсем не ожидала, что мама так рано сегодня придёт. Игорь отвечал: «Да ничего, все нормально», а про себя подумал, что это очень хорошо, что её мама так вовремя домой вернулась.
Ведущий назвал фамилию, и к сцене через проход, практически полностью заполненный стоящими, стал пробираться невысокий мужчина средних лет, где-то за сорок или даже ближе к пятидесяти. На мужчине был светло-серый костюм с однотонной рубашкой и галстуком в цвет по стандартам дресс-кода офисного служащего средней руки. Другие в зале смотрелись более демократично. Преобладали футболки всевозможных раскрасок, в том числе и линялые, и джинсы. Кое-где яркими пятнами выделялись гавайки, кто-то, не побоявшись утренней прохлады флоридской зимы, натянул шорты. Даже ведущий, хоть и сверкал ослепительно белой рубашкой, но тоже обошелся без пиджака с галстуком. Мужчина, наконец-то, пробрался на сцену, принял из рук ведущего документарное подтверждение своего успеха, наверно, какой-нибудь сертификат, начал смущенно кланяться, находясь в пол-оборота к залу, что-то неразборчиво говорить совсем не в микрофон, порождая шумок у собравшихся. Ведущий подвинул мужчине микрофон и указал на него ладонью. Мужчина как будто очнулся, поднял голову, на какое-то время задержал взгляд на ведущем, словно не понимая, кто это и что они вместе делают на этой сцене. Потом медленно обвел глазами зал, который на это время как-то попритих. Затем улыбнулся только краешками губ, наклонился к микрофону и почти выкрикнул: «I did it», параллельно воспроизводя характерный жест хоккеиста, забившего очередную шайбу, когда локоть резко идет вниз, а кисть хватается за воображаемую ручку сирены. Зал взорвался аплодисментами, свистом и разнообразными: «Ва-у-у…, о-у-у—, упс».
