Солнце было в зените, когда кавалькада направилась к воротам замка. Погода, несмотря на пронесшуюся ночью грозу, была великолепна. Воздух благоухал свежестью, а палящее солнце, от которого изнемогало все живое несколько недель подряд, пригревало землю ласковыми лучами. Прохладный ветерок играл в омытой дождем листве, а капельки влаги в цветах переливались на солнце. Все располагало к приятной поездке.
У ворот замка, как обычно, толпились люди, просившие милостыню. Габриэлла так же, как и ее отец, всегда щедро раздавала вспомоществование. Более того, каждый день в замке подавали пищу беднякам и странствующим пилигримам, оказавшимся в этих краях. Эти ее привычки необычайно злили Раймунда де Карруаза, нередко отчитывавшего племянницу за бессмысленную трату денег. В ответ он не раз слышал:
– Лучше я потрачу деньги на благородное дело во имя Бога, нежели на дорогие побрякушки, потакая мирскому тщеславию.
Вот и сегодня, раздав милостыню, девушка заметила недовольство на лице дяди. Усмехнувшись про себя, она уже хотела было ехать дальше, но тут заметила стоявшего в стороне от остальных престарелого пилигрима. Судя по запыленной одежде, он проделал немалый путь. На серое платье из грубой материи был наброшен плащ, темная шляпа с большими полями выглядела изрядно потрепанной. Обут странник был в старые, сильно изношенные кожаные сапоги. В руках он держал клюку, а через плечо была перекинута сума. Простой наряд дополняла висевшая на другом плече плетеная фляжка. Приказав Готье подать милостыню пилигриму и пригласить его в замок, где можно было найти скромный обед и ночлег, Габриэлла уже двинулась было дальше, как услышала нетвердый голос пилигрима, который заставил ее натянуть повод.
– Госпожа Габриэлла, подождите!
Развернув лошадь, девушка подъехала к страннику и, внимательно всмотревшись в его лицо, спросила:
– Мы раньше встречались?
– Нет, графиня де Сен-Мор. И прошу простить меня за вольность. Я бы не осмелился обратиться к столь знатной особе, если бы не данное мною слово. У меня важные известия.
– Говори! – приказала Габриэлла, внутренне похолодев.
– Это касается вашего мужа, госпожа, – понизив голос, произнес странник.
И без того бледное лицо девушки совсем побелело. Покачнувшись в седле, Габриэлла судорожно ухватилась за гриву лошади.
– Госпожа, вам плохо? – заметив ее движение, спросил Буффон, подъезжая ближе. – Может быть, будет лучше вернуться?
Взяв себя в руки, она властным жестом приказала всем отойти подальше. Оставшись наедине с пилигримом, девушка спросила:
