– Да не может быть, помстилось старому воеводе, – решил Владимир.
Но все равно что-то его беспокоило. Он накинул простое корзно и вышел во двор. Подозвал стоявшего неподалеку ключника. Хмуро посмотрел вокруг. Ему не очень нравился Киев: побывав на княжении во многих городах Руси, он наконец достиг своей цели, и она сейчас тяготила его. Два года он живет в княжеских хоромах, но до сих пор они кажутся ему чужими.
Подбежал ключник:
– Владимир Всеволодович, чего хотел?
– Пошли-ка быстро за воеводой Войтишичем, пусть передадут – дело у меня до него важное.
Ключник побежал искать посыльного, а князь, поежившись в легкой одежде, вновь поднялся в терем.
Когда вызванный воевода зашел в светлицу, князь усердно выводил гусиным пером добавления и поучения своим детям: «…Не ленитися… и тружатися. Первое, Бога деля и душа своея, страх имейте Божий в сердце своем и милостыню творя неоскудну, то бо есть начаток всякому добру…»
Услышав, что кто-то зашел, Мономах оторвался от письма и поздоровался с воеводой.
– Садись, воевода, в ногах правды нет. Дело у меня такое – не ходил ты в поход последний, Бог тебя хранил. Как смотришь, ежели под твоим началом весной полки к Данубу вновь пойдут?
Воевода крякнул и почесал бритый затылок:
– Как ты, князь, прикажешь – по слову твоему пойдем благословясь.
– Ты мне тут, Иоанн, дурака не валяй, понял ведь, чего спрашиваю.
– Мнится мне, Владимир Всеволодович, надо бы тогда для начала разобраться с делом этим темным. Кто десяток наших воевод да кипчакских без счету в доме том положил? А у половины и следов никаких на теле нет, лежали, говорят, как живые.
– Да, – признался князь, – и я все думаю, что произошло. Неужто с нечистой силой, не к ночи будь сказано, ромеи связались?
– Нет, Владимир Всеволодович, люди это были, умельцы ночные. Где-то василевс таких нашел.
– Ладно, время есть – будем думать. А еще у меня одна забота к тебе. Грамотку тут мне воевода Ратибор прислал, ищет он воя одного. Крещен Константином, а найти его легко: росту он саженного.
Войтишич усмехнулся:
– Ратибор всегда прибавить лишку любил.
– Да нет, уверяет, что именно почти сажень в нем есть, а сейчас он должен в Киеве обитать.
– Ну ежели в Киеве, отыщем мы его за день и под очи твои представим, – заверил князя воевода.
Князь крикнул, после чего молодой стольник притащил кувшин медовухи, и Мономах, постаравшись отбросить все сомнения, поднял серебряный кубок за удачу.
Следующим днем пополудни Войтишич вновь пришел к князю. Вместе с ним пришел старый воин с лицом, испещренным сабельными шрамами.
