Лео нес тяжелый топор, как будто тот не весит и полкилограмма. А то, что топор и впрямь тяжелый, Фиби знала не понаслышке. Казалось, Лео рад, что они наконец выбрались из дома. Сейчас он шел и фальшиво насвистывал детскую песенку.
Место, где Фиби надеялась найти идеальную елку, было возле пустого дома. Точнее, возле его останков – фундамента и камина с трубой. Здесь неподалеку – древнее семейное кладбище. Некоторые надписи на могильных плитах еще можно прочесть. На многих было просто написано «Любимому сыну», «Дорогой дочке». Фиби не могла без слез думать об ужасных смертях от болезней в те далекие дни.
– Это тоже твоя территория? – спросил Лео.
Ветер колыхал листву, и казалось, что откуда-то доносится эхо голосов и веселого смеха из прошлого.
– Да, кладбище на моей земле. Но если вдруг придет человек и попросит пройти сюда, я не буду препятствовать. Хотя вряд ли потомки этих людей знают, где могилы их предков.
Лео заметил еще одно детское надгробье.
– Представить не могу, что значит потерять ребенка, – мрачно проговорил он. – Я вижу, как Люк и Хетти обожают своих двоих детей. У меня нет своих детей, но даже мне иногда страшно от того, что сейчас происходит в мире.
– А ты хотел бы стать отцом?
Сердце защемило в груди, когда Фиби поняла, как ей важен его ответ.
Лео сел на корточки и смел листву с детской могилки.
– Вряд ли. Хорошим отцом я стать не смогу, у меня нет столько времени. И, честно говоря, отцовство меня пугает.
Он сухо улыбнулся. Но, несмотря на улыбку, Фиби знала, что он откровенен с ней.
От разочарования защемило в груди.
– Но ты еще молод.
– Да, но бизнес – мой единственный ребенок. Так что пусть Люк отдувается за меня.
У Фиби не было что возразить. Она задала вопрос и получила ответ, тема исчерпана. Мозг поставил в памяти красную галочку. «Бизнес – мой единственный ребенок».
Проблема в том, что Фиби успела нафантазировать себе слишком много всего. Просто когда-то разбитое сердце теперь возвращалось к жизни. И снова питало пустые надежды. Значит, как бы ни сложились отношения с Лео Кавалло, впереди опять тупик.
Она почесала через шапочку головку проснувшегося Тедди. Малыш ответил улыбкой. А затем принялся с интересом оглядываться по сторонам. Он рос веселым любопытным ребенком. И Фиби любила его с того самого дня, как он появился на свет. А за эти две недели он попросту стал ей родным. Она боялась даже думать о том, как будет отдавать его сестре и ее мужу. Эта перспектива была настолько печальной, что Фиби отгоняла эти мысли прочь. «Я подумаю об этом завтра». Слова из известного фильма стали ей чем-то вроде девиза.
