Неудивительно, что он испытывает такую сильную боль. Его привычный мир рухнул, когда он был совсем еще мальчишкой. Она подозревала, что с тех самых пор он так и не обрел душевное равновесие.
Но неужели он думает, что обретет его, когда сокрушит Джорджа Мюллера? Эдди заставила себя улыбнуться:
– Я знаю, Рождество во всем мире считают временем чудес, но я не верю, что эти негативные чувства волшебным образом улетучатся. Но если бы это все-таки произошло, было бы здорово, правда?
Его губы дрогнули в еле заметной улыбке, и до Эдди вдруг дошло, что она больше не считает его совершенным. Этот мужчина ее заинтриговал. Что, если именно он ее вторая половинка?
Эдди тут же прогнала от себя эту мысль. Между ней и Флинном Мейдером целая пропасть. Он был женат дважды, в то время как ее личная жизнь не богата событиями. Конечно, у нее были бойфренды, но долг перед семьей и работа на ферме были для нее важнее, чем романтические отношения с любым из них. Она нисколько не жалела, что принесла эти отношения в жертву интересам Лорна-Лиз. Да, у нее уже давно никого нет, но она не собирается терять голову из-за Флинна Мейдера. Это было бы глупо с ее стороны.
– В таком случае зачем вообще его праздновать? – спросил Флинн.
– Чтобы дать жизнь положительным эмоциям, которые в конце концов помогут нам все изменить к лучшему.
Он пристально на нее посмотрел, но ничего не сказал.
– Думаю, это желание сродни вашему желанию отомстить господину Мюллеру.
Его глаза опасно сузились, но она продолжила:
– Мне кажется, вы думаете, что, когда вы его сокрушите, справедливость восторжествует и все будет хорошо.
– По-вашему, жаждать справедливости неправильно?
– Вы не жаждете справедливости, Флинн. – Если бы он ее жаждал, он все эти годы искал бы доказательства вины господина Мюллера, чтобы привлечь его к суду. – На самом деле вы хотите вернуть вашего отца, но знаете, что это невозможно.
– Эдди, – осторожно начал он, – неужели вы правда думаете, что с помощью всей этой болтовни убедите меня отпраздновать Рождество вместе с вами?
Эдди почувствовала, как ее щеки вспыхнули.
– Простите… я… – Она поморщилась. – То есть вы с самого начала поняли, что я пытаюсь вас уговорить отпраздновать со мной Рождество?
Одна его бровь изогнулась.
Ну разумеется, он все понял.
– Я пыталась прибегнуть к эмоциональному шантажу, но вместо этого предстала перед вами жалкой.
– Вы вовсе не жалкая. Вы горюете. Это разные вещи.
– Флинн, я теперь сирота. Какое ужасное слово! – Она заглянула ему прямо в глаза. – Мне больно думать, что мои дети никогда не узнают своих бабушку и дедушку.
