Старуха за какой-то надобностью пошла на соседний хутор и вернулась встревоженная, молчаливая. Ночью, лежа без сна в постели, Долматов слышал ее торопливый шепот.
– В Стрешневку шла, гляжу – красные, те же, что в Усть-Лабинской. Вожака-то сразу признала. Страшный, толстомордый, зубы торчат, а глазки слепые, словно как землеройка. Будто и не человек крещеный. А при нем тот, коротконогий, рябой. Едут, скалятся. Мало, говорят, награбили в Стрешневке-то. Мол, понапрасну с печи поднялись. Мужики-то сказывали, они по всем окрестностям рыщут. А белые, слышно, неподалеку. И в Лебедином стоят казаки.
Андрей Петрович понял, что должен уходить завтра же утром. Он не хотел становиться причиной бедствий спасших его женщин и самому погибать позорно и бессмысленно. La Garde meurt mais ne se rend pas[28] – он вспомнил песенку, которую они кадетами разучивали в корпусе. «Нет, так просто я им не дамся. Надо идти к своим».
На другой же день, когда старуха с оказией уехала за сеном, а Марья Кирилловна ушла в хлев, Долматов поднялся, надел заботливо приготовленную для него зимнюю одежду, валенки. Маша вошла с дровами, когда он, стоя посреди избы, застегивал тулуп.
– Не знаю, как и благодарить вас, Мария Кирилловна. Спасибо вам за все. Храни вас Бог.
Маша все поняла. Бросив дрова возле печки, отвернулась, пряча глаза, полные слез. Прошептала почти беззвучно:
– Остались бы, Андрей Петрович… Слабые вы еще воевать.
Он не ответил. Застегнулся, перепоясался, надел шапку.
– Прощайте, Маша. Не поминайте лихом.
Долматов вышел из избы. День был ветреный, сырой. По обочинам и в овраге лежал еще грязный, ноздреватый снег, но дорога обнажилась черной избитой спиной, и в мартовском воздухе снова слышалось обещание весны, радости, новой жизни.
Маша выскочила, сунула ему узелок с какой-то провизией. Обняла, прижимаясь мокрым от слез лицом. Андрей поцеловал ее глаза.
Вороны прокричали, поднимаясь с крыши колокольни, и Долматов, закинув узелок за спину, пошел по дороге в направлении станицы Лебединая.
Глава 21
Старая фотография
Матвей, старший механик и заместитель Куликова, позвонил, когда Андрей ждал багажа в зале прилета. Голос парня звучал нервно, с нотами возмущения.
– Андрей Петрович, вы уже в Петербурге? Нас выселяют из гаража! Приехали пожарные, эмчеэсники, устроили полный разгром! Опечатали двери. Говорят, у нас проблемы с договором… Еще звонили из банка! Кажется, вы просрочили выплаты по кредиту.
Андрей на минуту заразился его паникой.
