Я уже хотел лечь рядом со старшиной и отдохнуть хотя бы часок, но снова раздался телефонный звонок. Беру трубку и слышу гневный голос майора Аристова:
- Проспали, проворонили! Куда только смотрели?! Я же предупреждал... Противник-то ушел.
И он действительно ушел.
Обхитрил нас.
Зашевелился весь полк, посыпались приказы и распоряжения. Смысл их сводился к одному: "Догнать врага! Не дать ему закрепиться!"
Рота в линии взводных колонн перевалила за высоту, вышла на обратные ее скаты. Прошли еще через какие-то высотки, и перед нами открылось ровное белое поле. Настолько белое, что уставшим глазам стало больно.
Справа и слева двигались войска. Как же их много! На конной тяге везут пушки. Ездовые понукают лошадей, размахивают кнутами, надрывно кричат:
- Но! Ну, пошел!
Снега - выше пояса. Артиллеристы, ухватившись за колеса, помогают ездовым и тоже кричат:
- Пошел!
Показались батальонные и полковые обозы.
Когда мы наступали на высоту, я думал, что атакует "проклятую" только моя рота и на нее, только на нее одну, фашисты обрушивают весь свой огонь. Может быть, никаких других подразделений уже и нет... На самом же деле жил и воевал весь 756-й стрелковый полк. А теперь идет на запад, хотя медленно, но на запад! Эти мысли принесли облегчение, и на душе было уже не так тяжело.
Противник отошел километров ,на шесть и с безымянных высот, по которым проходила у него вторая линия обороны, встретил нас довольно плотным минометным огнем.
Перед высотами протянулся глубокий овраг. Рота достигла оврага, и я отдал приказ: "Окопаться".
Местами овраг перемело снегом, кое-где виднелись обрывистые берега. Выставляю дежурных пулеметчиков и автоматчиков. Они быстро и умело, как будто всю жизнь только и рыли землю, оборудовали по кромке оврага стрелковые ячейки и пулеметные площадки, отсюда местность просматривалась далеко вперед. Отчетливо виднелось проволочное заграждение противника, его дзоты.
Свободный от боевого дежурства личный состав роты вкопался в снег и получил возможность немного поспать.
Вскоре батальонные связисты установили телефонный аппарат. Докладываю комбату, что рота окопалась, наблюдатели выставлены, а остальные отдыхают.
Здесь мы стояли до 1 января 1944 года.
* * *
Небольшая передышка после недельных упорных боев была крайне необходима. Мы получили пополнение. В батальоне опять стало три стрелковых роты.
В канун Нового года командир дивизии полковник Яковлев провел с командирами стрелковых полков и батальонов, командирами приданных и поддерживающих подразделений рекогносцировку. На нее вызвали и нас командиров рот. Здесь я впервые увидел прославленных комбатов 150-й дивизии: майоров Сергея Чернобровкина и Ивана Колтунова, капитанов Василия Давыдова и Федора Ионкина.
