Ну ладно, если не пятьдесят, а, скажем, сто лет назад? В девятьсот тридцатом? Марк изучал историю Двадцатого века по серьёзным монографиям, а не по голливудским боевикам. Во время Великой Депрессии жизнь была не фунт изюму. Всё так, но ведь Депрессия закончилась довольно быстро, – менее чем за десять лет! А с начала Обвала уже четырнадцать прошло. Возможно, Обвал тоже когда-нибудь закончится, но нужно больше времени? Семья пострадала от Обвала куда меньше, чем большинство. У них и дом хороший, и соседи неплохие. В районе нет уличных банд, и все дети посещают школу… Очень жаль, Уильям остался без рук, но война есть война. Зато теперь Майкла в армию не возьмут. Не призывают же из семей, где есть инвалиды, правильно? Может, если не Марк и Мэри, то дети доживут до конца Обвала?
Надо прекращать эту бесполезную философию и идти спать, остановил себя Марк. Завтра – проверка адресов в трущобах. Пожелав спокойной ночи Уильяму и Клэрис, устало побрёл на второй этаж, в спальню, спотыкаясь в кромешной темноте коридора. Мэри пробормотала что-то во сне. Включать будильник в телефоне Марк не стал. Вся семья просыпается в пять утра, в офис он не опоздает. Следователь забрался под москитную сетку, и три минуты спустя уже крепко спал.
Марк проснулся от движения в спальне: Мэри устанавливала на подоконнике старые пенопластовые коробки – довольно бесполезная попытка сохранить в комнатах прохладу. Кроме Уильяма, Клэрис и маленького Дэйви, встававших несколько позже, остальные члены семьи уже поднялись. Младшие дети: Саманта, Памела и Патрик, сидели за столом, поглощая завтрак. Во встроенном гараже, Майкл ставил пустые канистры на трёхколёсный грузовой велосипед. До школы, дети должны успеть сбегать на водохранилище: не привезёшь пятьдесят галлонов [прибл. 190 литров] утром, – не получишь тёплого душа вечером. Дэйвид-старший, тесть Марка, уже закончил завтрак и сидел на открытой веранде позади дома, покуривая трубку.
Марк намазал себе кусок хлеба топлёным маслом и налил желудёвый эрзац-кофе. Настоящий кофе давно не импортировался, скудные запасы приходилось экономить для особо торжественных случаев. Заканчивая завтрак, следователь проверил телефон. Ничего нового. Через пятнадцать минут Марк уже крутил педали служебного велосипеда, двигаясь к шоссе Беамонт и наслаждаясь утренней прохладой.
Магазинчики и небольшие кафе вдоль шоссе ещё в основном закрыты, но на дороге уже становилось людно. Кто-то ехал на велосипедах или грузовых трициклах, другие передвигались на своих двоих. Нельзя жить дальше, чем в десяти милях [прибл. 16 км] от работы. Десять миль – полтора часа на дорогу в один конец, и то при условии, что тебе повезло, и есть велосипед. Несмотря на ранний час, вокруг было много детей школьного возраста. Большинство несли или везли канистры с водой и вязанки хвороста: как в семье Марка, помогая с ежедневными хлопотами. Марк обогнал группу босоногих подростков, одетых в лохмотья и с широкополыми соломенными шляпами. Судя по одежде и времени дня, эти направлялись не в школу, а на биржу труда, или просто «
