«От всей фигуры Андрея веет чем-то новым; но едва ли эта новизна была добрая. Князь Андрей был суровый и своенравный хозяин, который во всем поступал по-своему, а не по старине и обычаю. Современники заметили в нем эту двойственность, смесь силы со слабостью, власти с капризом […].
Проявив в молодости на юге столько боевой доблести и политической рассудительности, он потом, живя сиднем в своем Боголюбове, наделал немало дурных дел: собирал и посылал большие рати грабить то Киев, то Новгород, раскидывал паутину властолюбивых козней по всей Русской земле из своего темного угла на Клязьме. […] Прогнав из Ростовской земли больших отцовых бояр, он окружил себя такой дворней, которая в благодарность за его барские милости отвратительно его убила и разграбила его дворец. Он был очень набожен и нищелюбив, настроил много церквей в своей области, перед заутреней сам зажигал свечи в храме, как заботливый церковный староста, велел развозить по улицам пищу и питье для больных и нищих. Отечески нежно любил свой город Владимир, хотел сделать из него другой Киев, даже с особым, вторым русским митрополитом […] Со времени своего побега из Вышгорода в 1155 году Андрей в продолжение почти 20-летнего безвыездного сидения в своей волости устроил в ней такую администрацию, что тотчас по смерти его там наступила полная анархия: всюду происходили грабежи и убийства, избивали посадников, тиунов и других княжеских чиновников, и летописец с прискорбием упрекает убийц и грабителей, что они делали свои дела напрасно, потому что где закон, там и несправедливостей много. Никогда еще на Руси ни одна княжеская смерть не сопровождалась такими постыдными явлениями. Их источника надобно искать в дурном окружении, какое создал себе князь Андрей своим произволом, неразборчивостью к людям, пренебрежением к обычаям и преданиям. […] Современники готовы были видеть в Андрее проводника новых государственных стремлений. Но его образ действий возбуждает вопрос, руководился ли он достаточно обдуманными началами ответственного самодержавия или только инстинктами самодурства. […] В трудные минуты этот князь способен был развить громадные силы и разменялся на пустяки и ошибки в спокойные, досужие годы…»
Изучая историю Северо-Восточной Руси (Суздальской земли и ее окрестностей) в период правления Андрея Боголюбского, В.О. Ключевский вскрыл немало неожиданных фактов, которым прежде придавалось куда меньше значения, чем вкладу князя в строительство храмов, составляющих поныне гордость не только Суздальской земли, но и всей России. Однако вклад князя в развитие государственности на Руси был куда весомее по своим последствиям, прежде всего разрушительным. Прежде всего Андрей Юрьевич отделил звание великого князя от престола в Киеве (о чем его отец лишь подумывал, но так и не сумел реализовать). Он принялся внедрять вместо прежнего родственного полюбовного соглашения князей, полного всевозможных неясностей, вольностей и попущений, обязательное подчинение младших родичей старшему князю как «подручников», как простых подданных своему государю-самодержцу. Кроме того, он попытался превратить Суздальскую землю в свое личное наследственное владение, свободное от передачи от князя к князю по старшинству (реализовать эту идею удалось его младшему брату Всеволоду Юрьевичу Большое Гнездо, занявшему владимирский престол два года спустя после Андреевой смерти).
