Стрижайло чутко вслушивался. В бледном, с огненными глазами человеке бушевало неутолимое честолюбие. Свистела и хрипела загадочная дудка, из которой брызгала больная слюна, неслись тоскливые звуки близких сражений, большинство из которых будет проиграно. Ослепляющая страсть, наркотическое упоение властью помещали этого человека еще при жизни на адскую сковороду, под которой невидимый истопник, посмеиваясь, помешивал угли. Это был редкий случай самосожжения, превращавший Семиженова в пациента. Стрижайло испытал к нему нежность и сердоболие. Почувствовал себя врачом на обходе, в белом халате и шапочке, с зеркальным кругом на лбу.
– Выборы следует организовать так, чтобы в новой, коммунистической Думе я стал спикером, передав мой нынешний пост вице-спикера какому-нибудь Грибкову или Карантинову. Но и здесь, имейте в виду, я не намерен долго засиживаться. На президентских выборах я выступлю единым кандидатом от всех патриотических сил, и уж поверьте, мой кремлевский кабинет я обставлю с неменьшим вкусом, чем этот особняк. Вы еще увидите мой портрет под президентским штандартом…
Его кок раздувался, словно парус, в который дул ветер истории. Он был опьянен ядовитым напитком, заставлявшим содрогаться его красные губы. Бредил наяву, словно надышался сладкой пыльцой конопли. В фиолетовых безумных зрачках сверкал золотой, бело-мраморный зал, по которому он шествовал властной походкой. Губернаторы, члены правительства встречали его поклоном. Патриарх в облачении подымал навстречу усыпанный алмазами крест. Стрижайло боялся спугнуть в нем этот восхитительный припадок тщеславия.
– Я вас понимаю. – Он поощрял Семиженова, воспроизводя подобострастный поклон, каким бы встречали его в день инаугурации губернаторы – узкоглазый саратовский плут, малодушный ростовский проныра, бойкий ярославский хитрец. – Как вы видите новую стратегию партии?
– Да поймите же вы, наконец, компартия доживает последние дни! Это квелая картофельная ботва, какая остается на огороде, когда выкапывают и уносят клубни! Клубни истории давно выкопали, сварили и съели, а остались одни гниющие стебли. Партию надо немедленно модернизировать, соскоблить с нее ржавчину ленинизма, очистить коросту сталинизма, превратить в социал-демократию европейского типа. Только тогда мы получим современную организацию, куда вольется молодежь, творческие полноценные люди, а не скелеты, которые, гремя костями, собираются на свои партсобрания. Эту модернизацию смогу провести только я, а не Дышлов, на котором костюм от «Версаче» сидит как дерюга на орловском мерине!..
