Глава IV
Поднимающийся туман
Гуврич, Донандр и Гонфаль ехали на Запад вместе со своими слугами одной компанией до дома Гуврича в Аше. И пока эти три властителя ехали среди печальной ноябрьской природы и сгущающегося тумана, они вели беседу.
— Жаль, — сказал Гонфаль Нэмский, — что пока подрастает наш маленький граф Эммерик, этот край должен управляться хромой и болезненной особой, у которой никогда не было мозгов и которая уже начинает командовать. С другой стороны, в краю, которым правит вдова, привыкшая к определенным развлечениям, можно найти и забаву, и выгоду.
— Полно, — сказал верноподданный Донандр Эврский, — госпожа Ниафер — целомудренная и праведная женщина, преисполненная благих намерений.
— У нее есть еще одно качество, которое в правителе любой страны даже более ужасно, — ответил Мудрец Гуврич.
— И какой же повод для цинизма вы нашли теперь?
— Боюсь, скорее чрезмерное благочестие, нежели ее посредственная внешность и дурацкие благие намерения. Эта женщина повсеместно превратит все в сплошные серые развалины.
— На самом деле, — с улыбкой сказал Гонфаль, — этот поднимающийся туман мне очень напоминает церковные курения.
Гуврич кивнул.
— Да. Я считаю, что, будь это возможно, госпожа Ниафер сохранила бы и осквернила братство, поставив на место дона Мануэля этого святого Гольмендиса, который ныне является ее поводырем во всех духовных вопросах и который вскоре — обратите внимание на мое пророчество! — поставит во главу угла ее государственной политики ханжество.
— Хорошо известно, что именно он сочинил для нее, — сказал Гонфаль, — те стенания по дону Мануэлю.
— Каталог проповеднических добродетелей, — сухо сказал Гуврич, — который мне не сразу напомнил хвастливого прелюбодея и отцеубийцу, которого мы все знали. Таким образом, этот самый Гольмендис уже ввел в моду лицемерие.
— Он станет главным советником Ниафер, — вслух размышлял Гонфаль. — Он напористый и энергичный малый. Интересно…
Гуврич вновь кивнул.
— Женщины предпочитают получать советы в спальне, — заявил он.
— Полно, Гуврич, — вставил благочестивый Донандр Эврский. — Полно, каким бы чересчур милосердным ни было его мнение о нашем покойном господине, этот Гольмендис — святой. И мы, истинно верующие, не должны говорить о святых дурно.
— Я ничего не имею против веры, да и против лицемерия тоже — в разумных пределах. И я ничего не имею против святых, когда они на своем месте. Только если святой, и особенно зачатый, вскормленный и возведенный в этот ранг в Филистии, начнет когда-либо править в Пуактесме и в спальне дона Мануэля, — задумчиво сказал Гуврич, — этот святой не будет находиться на своем месте. А наш век, мои друзья, подойдет к концу.
