Конвой был равнодушно-спокоен, овчарки напротив злобно-недоверчивы. Матово блестели чёрные сапоги. Пахло табаком, сапожной ваксой и почему то креозотом, будто бы мы стояли на шпалах.
Начальник караула с грязной засаленной повязкой на рукаве, перебирал папки с личными делами и выкрикивал фамилии:
— Кондрашин!
— Осужденный, Кондрашин Анатолий Михайлович, 1958 года рождения, статья 102 пункт «б», 12 лет.
— Бекбулатов!
— Бекбулатов Наиль Шамильевич 1968 года рождения, статья 117 часть 3, срок 6 лет.
— Перевалов!
Внезапно золотозубый клацнул зубами у пса перед носом, словно хотел откусить ему ухо.
Раздался хлёсткий звук удара дубинкой. Вспыхнувший собачий лай заглушил вопль:
— Ты что сука, собаке зубы кажешь! Они у тебя лишние?
Я на миг забылся. И вздрогнул, услышав собственный голос:
— Солдатов Алексей Иванович, статья 188 часть 2, 93 УК РСФСР, срок….
Мороз под сорок,
И скрипит на мне кирза,
Опять сегодня нормы не одюжим!
Собаки злобно смотрят
Прямо мне в глаза,
Они меня бы схавали на ужин!
* * *
После этапа нас повели в баню. Главной процедурой было не мытье, а стрижка.
Маленький, сморщенный, лет под пятьдесят парикмахер снимал машинкой для стрижки волосы на головах, усы, бороды.
Я предусмотрительно обрил голову ещё за две недели до этапа. Поэтому курил, прикидывая свои шансы, без потерь пронести в зону баул с вольными шмотками.
Все привезённые с собой вещи нужно было сдать в каптерку, а взамен получить зэковскую робу. Мозги мои усиленно работали в этом направлении. Внезапно в конце коридора я увидел молодого парня, препирающегося с банщиком. Я мотнул головой. Парень подошёл ко мне.
— Ну?.. Говори.
— Сидор с вещами пронесёшь в отряд? А я после карантина зайду. Сочтёмся.
— Запретное в бауле есть?
— Нет.
— Ну тогда давай, потом зайдёшь в инвалидный. Спросишь Виталика.
Пока я наводил движения, мои коллеги со свежеобритыми головами сидели на корточках и тоскливо плевали на землю.
Лысины и унылые взгляды делали их похожими на древних мыслителей.
После бани, получив робу мы направились в карантин, где предстояло в течение недели привыкать к местным условиям. Потом должно было состояться распределение в отряды.
* * *
Двор лагеря на первый взгляд похож на унылый больничный двор.
Тянутся одноэтажные длинные бараки, окружённые решётками локалок. Отсвечивают покрашенные известью стены.
Ни деревьев, ни зелени, ни цветов. Лишь закатанная в асфальт земля.
Двор почти всегда абсолютно пуст. После утреннего просчёта все локалки закрываются на замок. Лишь каждые два часа на вахту несутся краснополосники. За опоздание на отметку вполне можно попасть в кандей.
